Сокрушенная империя
Шрифт:
– Тоже.
Он внимательно меня рассматривает, но, в отличие от друзей Стоуна, не доставляет мне этим дискомфорт.
– От чего?
Я открываю рот, чтобы рассказать ему все, но потом задумываюсь о том, что с его стороны неправильно бегать от меня как от огня, а потом совать свой нос в мою жизнь.
– Для того, кто не хочет иметь со мной ничего общего, ты слишком заинтересован в моих проблемах, – замечаю я.
Он прикусывает губу.
– Ты права. – С отвращением на лице Оукли смотрит на свою электронную сигарету. – Эти штуки просто мерзкие. –
– Постой, – окликаю его я, когда он начинает уходить. – Если ты расскажешь мне, от чего прячешься, я тоже расскажу.
С минуту он выглядит так, словно хочет поспорить, но, к моему удивлению, этого не происходит.
– Ладно. – Откинув светлую прядь с глаз, он бормочет: – Я был на встрече анонимных наркоманов, и ребята решили зайти перекусить. Все было супер, пока они не начали вспоминать все забавные моменты, которые случались с ними пьяными или под кайфом. – Оукли засовывает руку в карман джинсов. – И тогда я внезапно понял, что все мои счастливые воспоминания, когда я был в здравом уме… – Он замолкает, покачав головой. – Неважно.
– Все твои счастливые воспоминания… – давлю я, делая шаг вперед.
В его взгляде мелькает что-то неясное.
– Связаны с тобой.
Его слова бьют меня в самое сердце. Я бы все на свете отдала, чтобы узнать, что это за воспоминания.
– Мне так жа…
– Твоя очередь, – перебивает он меня.
– Что ж, – начинаю я, вытираю мокрые ладони о платье. – Я пришла сюда на ужин с друзьями Стоуна с медицинского, – я строю гримасу, – но они больше заинтересованы в моей амнезии и свадьбе, чем в том, чтобы действительно узнать меня. – Я опускаю глаза на свою обувь. – В общем, я немного перенервничала и вышла, чтобы подышать воздухом.
Я не понимаю, что значит выражение его лица.
Между нами воцаряется тишина, и единственное, что я слышу, это звук проезжающих мимо машин и моего колотящегося сердца.
– Мне кажется, что я везде чужая, – признаюсь я спустя несколько минут. – Словно я стою снаружи и смотрю на мир, который не помню, и людей, которые хотят, чтобы я вела себя определенным образом… но, что бы я ни делала, у меня не получается соответствовать их ожиданиям.
Особенно это касается Стоуна.
– Я тебя понимаю. – Он тяжело вздыхает. – Но ожидания других людей – это их проблема, а не твоя. – Наши взгляды встречаются. – Ты не должна соответствовать тому, чего хотят от тебя другие люди, Бьянка. Твоя жизнь – это твой путь.
Господи, из его уст это звучит так просто…
– Это хороший совет, – говорю ему я. – Ты довольно умный.
Оукли невесело смеется.
– Поверь мне, малышка. Это не так. Я просто много раз ошибался.
Он так молод, но ощущение, словно он прожил уже тысячу жизней. И живет с тяжестью каждой из них на своих плечах.
– Оукли?
– Да?
Я втягиваю воздух в надежде, что он изменит свое мнение.
– Мы можем…
– Нет.
Он отвечает твердо… бескомпромиссно.
Отчаяние
– Почему?
Тишина. Он даже не просит меня уйти.
– Ладно, – бормочу я, повесив сумку на плечо. – Я не собираюсь стоять здесь и умолять тебя быть моим другом…
Дыхание перехватывает, когда он подталкивает меня к стене, поставив руки по обе стороны от моей головы. Его голос напоминает хриплое рычание, смешанное со злостью, бурлящей в его голубых глазах.
– Ты же в курсе, что я чуть тебя не убил?
Я сглатываю ком в горле, смотря на него снизу-вверх.
– Да.
Это единственное, что я могу из себя выдавить, потому что мысли путаются, когда он стоит так близко. Дыхание сбивается, будто воздух вокруг нас густеет. Очевидно, он тоже это чувствует, поскольку его глаза темнеют, пока он рассматривает каждый дюйм моего лица.
– Тогда какого хрена ты хочешь, чтобы я был частью твоей жизни?
Из меня начинает литься правда.
– Потому что я чувствую что-то странное, когда нахожусь рядом с тобой. Что-то, чего не могу объяснить.
Что-то, что не имеет никакого смысла.
Точно я знаю только одно: тяжесть в моей груди исчезает, когда он рядом.
Я вздрагиваю, когда Оукли проводит кончиком пальца по шраму на моей шее. От чистейшей боли в его глазах мое сердце сжимается, словно в него вонзили кинжал.
– Возвращайся внутрь. – Его лицо, находящееся в считаных дюймах от моего, напрягается. – К своему жениху.
Меня словно облили ведром холодной воды.
– Ладно. – Я выныриваю из-под его руки. – Хорошего вечера.
Я касаюсь дверной ручки и говорю:
– Первый корпус, комната 206.
– Что это?
– Моя комната в общежитии.
Резкий звук, полный раздражения, вырывается из его рта.
– Я не передумаю.
Стойко выдерживаю его взгляд.
– Как и я.
Потому что по непонятным мне причинам…
Он нужен мне.
Глава двадцатая
Бьянка
Прошлое…
Я бормочу ругательства, когда включаются дворники.
– Черт.
Пытаюсь выключить их, но в итоге начинает складываться крыша.
– Твою мать.
– Что ты делаешь?
Я вскидываю голову, услышав мелодичный голос Оукли.
С той ночи прошла почти неделя, и мы практически не разговаривали все это время. А еще он переехал обратно в гостевой домик.
– А на что похоже?
У меня внутри все переворачивается от его усмешки.
– Похоже, что ты пытаешься водить, но… – Заглянув внутрь машины, он показывает на кнопку рядом с рулем. – Ты не завела машину… нажми на тормоз, а потом на кнопку, чтобы включить зажигание.