Сокрушитель
Шрифт:
– Не боись, товарищ мехвод, план имеется. Сейчас выстрелами бронебойными разобью самоходкам гусеницы, зря они так открыто стоят, лобовую броню нам не взять, эх, поближе бы встали, а гусеницы разобьём.
– А попадёшь?
– Я на двух километрах комару яйца отстрелю, а тут всего шестьсот метров. Попаду. Потом сдаём назад, уходим в город и в стороне покинув его, выходим к самоходкам во фланг и бьём их. Заодно мелочь противотанковую побьём, достали своими колотушками, звон по броне идёт. Голова разболелась. Мне ещё две недели лечится. Да ещё своя пушка оглушает.
– Хороший план.
– Надо поторопится, а то на ужин манная каша.
Увидев, как те ко мне с удивлённым видом повернулись, я пожал плечами, говоря:
– А что, я люблю манку, а у нас в госпитале её готовят изумительно.
Вот так чуть выходя из-за укрытия, я и разбил ходовую всем шести машинам. Последняя шестая пыталась уйти за собрата, немцы поняли, что я делаю, но не успела. Расстелив длинную ленту гусеницу, замерла, причём, подставив борт, развернувшись. Я не упустил
– Ну вот, пять самоходок осталось, и восемь противотанковых пушек, остальное я проредил. Нечего было напрямую наводку выкатывать. Товарищ мехвод, давая назад сдавай, я буду командовать куда.
Так по-тихому мы и начали отходить. Причём на окраине народу и бойцов начало появляться изрядно, видя больничную одежду понял, что сюда стягивались все легкораненые, чтобы участвовать в бою. Пусть безоружные, поднимали с убитых, немцев и наших, но не уходили в тыл, хотя могли, никто их не осудит, сами пришли. Вот так кормой оттолкнув догорающий «Ганомаг» с пути, давя обобранные трупы солдат противника, и мы ушли за перекрёсток, сады вокруг снарядами изрядно побиты были, и развернувшись, разгоняясь, покатили в сторону. Городок мне знаком, показывал где повернуть, так что выехали на окраину с другой стороны и покатили по полю, охватывая немцев справа. Те уже спешивались, и двигались на город справа и слева от дороги, не меньше двух батальонов пехоты, с одной ротой мы и повстречались. Да пулемётом поработал, залегли, так что мы проскочили, оставив их у нас в тылу. Две противотанковые пушки, что те катили на руках, одну раздавили, вторую я в стороне осколочным снарядом уничтожил. И вот так и появившись из низины засеянного поля, выставив одну башню, начал уничтожать самоходки, полыхали красиво, выбрасывая в небо языка огня и чёрный дым, а потом и противотанковые пушки разбил. Тут парочка была и мощнее. Где-то семьдесят пятого калибра. Тоже противотанковые. Опасные для нас. Примитив две батареи лёгких полевых гаубиц, их уже развернули и те били по окраине города, да и вообще по городу, сейчас как раз на нас наводили, новая опасность, я стал метать туда осколочные снаряды, дистанция два километра, довольно далеко для нашей короткоствольной пушки. Была бы длина ствола больше, точнее бы выстрелы были, но и так неплохо, пару раз детонацию снарядов вызвал, часть пушек повреждены или лежат на боку, расчёты побиты, лошади, коими их буксировали, тоже частично выбиты.
– Всё парни, шабаш.
– Что, кончились фрицы?
– спросил мехвод.
– Нет, товарищ мехвод, на наш век хватит. Кавалерия прибыла. Можете полюбоваться. Только осторожно, пехоты вражеской в пшенице изрядно. На пулю не нарвитесь.
Я за время боя приглядывал вокруг, были попытки подобраться и закидать нас связками гранат, но прогонял их пулемётным огнём. Снаряды на такую туфту не тратил. А так экипаж действительно любовался, как сверкая клинками конница шла в атаку, из разных улиц городка и по той трассе, что шли немцы, огибая горевшую технику.
– А красиво идут, - сказал мехвод, куря папироску.
– Тут никак цельная конная дивизия, - сказал Митя.
– Не меньше, - подтвердил я.
Мимо нас проскакивали конники, некоторые рубили немцев, нагибаясь полосовали клинками тех, что лежали в пшенице. Немецкая пехота тоже просто так не давалась, били пулемёты, карабины, выбивая из седла кавалеристов, бились раненые кони на земле. Поэтому, пока парни любовались, я продолжал крутить башней, гася тех самых пулемётчиков, что залегли в пшенице, потому в этой местности конники особо потерь больших не понесли, уходя дальше. Сменив очередной диск, уже два десятка расстрелял, громко сказал, мы все были боем оглушены:
– Парни, значит, слушаем меня. Передовую моторизованную группу противника мы сбили, по сути уничтожили, поэтому поставленную нам задачу, остановить немцев и дать эвакуироваться госпиталю, мы выполнили. Немцы там дальше уже встали в оборону и встретят нашу кавалерию как надо. Думаю, мы выиграли с этой дивизией часов пять-шесть, пока те снова в город не войдут. Мы с вами ранбольные, долечиваться должны. Сейчас идём к колонне, я там вижу целые грузовики, меняем танк на грузовик, это наши трофеи, имеем права, и едем в госпиталь, захватим с собой, если кто остался. Да наверняка ещё остались, и эвакуируемся в тыл. Дальше укажут где снова госпиталь развёрнут будет. Или в другой направят. Вот долечимся, тогда и снова вернёмся в армию. Да, документы на вас, если что, у меня.
– Хорошо, едем, - сказал мехвод.
Пока мы катили к колонне, кашляя от дыма, тот на нас был, Митя спросил:
– А награды нам будут? Столько немцев побили.
– Награды будут, но не нам, - хмыкнул я.
– Командование этой кавдивизии, своих награждать будет, уверен, на своих и запишет уничтожение этой колонны, о нас и не помянут.
Мехвод крякнул, но явно согласен был с моим мнением. Так мы и добрались. Я забрал у парней шлемофоны, у заряжающего и комбинезон, те снова были в халатах и тапочках, и пока те осматривали технику, тут и кавалеристы были из безлошадных, тем же занимались, я угнал танк в город, нашёл овраг, спустив машину вниз, и убрал в хранилище. Потом приведу танк в порядок. Вот только тот уже не выглядел новым, после боя его изрядно подрало. Пару болванок обнаружил застрявшими в броне, немало следов рикошетов, свинцовые следы от пуль. Так и пошёл обратно, тоже в больничном халате и тапочках. А тут посыльные носились, искали мой танк. Двое по следам шли. У меня спросили, не видел ли. Ответил, что не видел, те дальше по следам, а я к колонне. Парни нашли «Опель-Блиц» на ходу, но пару колёс, побитых пулями, поменять надо, успели сделать, как я вернулся. Бежать не мог, усталость навалилась, рано я повоевать решил, но вынужден был. Так что погрузились, отбились от тыловиков кавдивизии, и доехали до госпиталя, сюда сносили раненых кавалеристов. Главврач был тут, узнав от меня как дело в действительности было, я доложился, сам осмотрел нас, фигово мы бой пережили, шатало нас, мехвод сильно хромал, без палочки уже шагу ступить не мог, так что раненых в наш грузовик, и нас направили с колонной из шести машин, четыре трофейных, в Брянск. Да, наш госпиталь переводят туда. Правда, мы лежать будем похоже в другом, в городе три госпиталя армейских. Тут же в госпитале узнал, кто встретил немцев на окраине. То, что на территории города были мастерские, армейские, я в курсе, как и то что там шёл ремонт лёгкого стрелового оружия, а то что пушки ещё ремонтировали, не знал. За двумя «сорокапятками» прибыл молодой младший лейтенант с полными расчётами. Ему был приказ сформировать противотанковый взвод и пока идёт к фронту сбить расчёты. У того были лошади в упряжках, три телеги со снарядами, принял орудия и двинул к передовой, не смотря на приближающийся вечер, в пути решил заночевать, всё в опыт, а тут выходят из города, и немцы на них в лоб. Развернули орудия, ну и отрыли огонь. Одну «сорокапятку сразу потеряли, самоходки накрыли, а вторую, раздавленную я сам видел. Лейтенант командовал до победного, уже раненым был, когда кавалеристы появились. Он сейчас с нами, в одной из машин, операцию уже сделали, эвакуируют.
Кузов полон, в кабине мехвод и врач с медсестрой, Митя на подножке со стороны пассажиров, а я на подножке со стороны шофёра, так и покатили, изредка останавливаясь для отдыха. Сто пятьдесят километров по дорогам покрутится и будем на месте. Что-то снова рядом с фронтом. Хотя Брянск немцы взяли в октябре. Время излечится ещё есть. Стемнело через час, как мы покинули наш госпиталь, вечер же был. Да и на бой сколько времени потратили. К слову, а сколько потратили? Хм, часа два, включая обход во фланг самоходчикам, точно будет. Не смотря на ночь, так и катили, я менял мехвода за баранкой, чтобы тот отдохнул, а вот Митю держали за сгиб локтя, чтобы тот не уснул и не упал на дорогу, но добрались к утру благополучно. Документы сдали и нас определили в армейский госпиталь в здании школы, нами врачи занялись. А мы так спать хотели, не добудится было.
***
– Товарищ боец. Подождите!
– услышал я окрик за спиной.
Сперва не понял, что меня. Гулял вот по улочкам военной Москвы, и тут этот окрик. Хотя да, к военных вокруг изрядно, но простых красноармейцев вроде меня, по сути и нет. А у меня как были чистыми петлицы, так и остались. Хотя вчера даже в Кремле был. На награждении. А что, как вылечили, из-за боя с восстановлением подзадержался на неделю, выписали двадцать второго августа, и сразу в Москву. Дали ордена «Ленина» и «Боевого Красного Знамени», последний, за бой у того городка, где мы на танке защищали город, в котором госпиталь с ранеными. Это работа главврача, перед тем как нас в Брянск отправили я успел написать рапорт о бое, и тот дал ему ход. Уж не знаю как. Наверное, через штаб моей Сорок Второй стрелковой дивизии, что сгинула в Смоленском окружении. Штаб вырвался, но формирование фактически второго состава шло. А может через своё управление главврач поспособствовал награждению. Мехводу и заряжающему «Красные Звёзды» дали, заметка в армейской газете уже была. А тому лейтенанту-противотанкисту, как и мне - «Боевик», он ещё в госпитале лежит, месяца два ему. Дивизия недалеко от Брянска стоит, думал меня туда, а тут раз в Москву. Понятно почему, порадовало. Мост железнодорожный авиацией был разбит, так я своим ходом добрался. Определили жить в казарму комендатуры столицы, и через три дня торжественно наградили, много кого награждали, и гражданские были. Вот и мне на новенькую гимнастёрку два ордена. Они без колодок, на винтах, старые ещё. А форму тут получил, старшина поспособствовал из комендантской роты. Мне-то в госпитале форму сильно ношеную дали, хорошо моего размера, но в ней же не пойдёшь на награждение. Вообще, кто-то может спросить, зачем тебе воевать, не надоело? Знаете, есть немного, но после тюрьмы хочется острых впечатлений, и эта война самое то. Да и просто бить немцев хочу. Даже удовольствие от этого получаю. Уже смирился со своим неприятием армии и условиями службы.
В принципе, всё нормально прошло, пока ожидал, гулял по городу эти три дня. После награждения велели ожидать, видимо не знают куда меня направить, вот и решил погулять. Только отошёл от казарм, благо выход у меня свободный, подобное редкость, и тут этот окрик. А я гулял и прикидывал, а не рвануть ли в деревню тёзки, бабушку его проверить, а то сначала войны ни одного письма, видимо не успевали до меня добраться. Но в госпитале должны были найти, сам три отправил, однако не было. Бабка неграмотная, просила соседскую девочку писать. Тут метнуться недалеко, успею к вечеру вернутся. В самом госпитале я в одной палате лежал со своим временным экипажем. Митя раньше покинул госпиталь, потом я, мехводу ещё лежать, бой разбередил рану, так что задержался. Служить мы вместе всё равно не будем. Они танкисты, я стрелок, но хоть в одном бою, да побывали. А обернувшись, я увидел знакомый персонаж. Знакомый по одной из прошлых жизней. Батальонный комиссар Огафов, из отдела просвещения и радиовещания.