Соль для вкуса
Шрифт:
— До Нового Года я поживу у Маньки.
Глава 38
ПЕТЮНЯ.
Разбитость. Опустошение. Отключение мозга.
Вот, что я сейчас чувствую.
Смотрю на дверь, за которой исчезла моя малявка и дрожу от холода. Или от осознания, что она ушла… и я остался один. Совсем один. Никому не нужный. Только в её глазах я видел свою ценность. И только в ней самой я видел смысл.
Почему я всё ещё сижу? Почему не бегу за ней? Не прижимаю
Потому что боюсь. Боюсь сломать окончательно. Мы застыли над треснутой льдиной и лишний шаг может увеличить разлом, утопив нас под толстым слоем размолвок.
Нужно ждать и продумать следующие действия, чтобы спасти нас обоих.
Лиза не будет думать. Она не умеет «плавать». Вся надежда на меня.
Как под гипнозом начинаю бродить по комнате и собирать раскиданную одежду. Будто запрограммированный робот аккуратно складываю её обратно в шкаф, блокируя эмоции, которые жаждут вырваться из сердца, с каждым прикосновением к малявкиным вещам.
Слышу стук в дверь и бросаюсь к ней. Открываю в надежде, что моя девочка передумала, но меня накрывает огорчение. Передо мной стоит отец. Он задерживает свой оценивающий взгляд на моём лице и ничего не говоря, заходит в комнату. Бросает короткий взгляд на раскрытый шкаф, в котором на вешалках висят женские платья и блузки, хмурит брови и присаживается на кровать:
— Ну, что ж, сын, пришло время поговорить.
Закрываю дверь. Подкатываю компьютерное кресло поближе к мужчине и сажусь прямо перед ним.
— Карина беременна? — переходит к сути.
— Утверждает, что да.
— Что планируешь делать? — спрашивает отец, считывая каждое изменение на моём лице.
— ДНК тест.
— Не веришь ей?
— Я никому не верю. — стискиваю зубы. — Почти. — поправляю себя, вспомнив о девушке, которая оставила меня наедине с болью и со своим бессилием.
Отец вздыхает и в задумчивом жесте чешет щетину на подбородке.
— Дай ей время. — наконец произносит он.
Приподнимаю бровь, не понимая зачем я снова должен убивать своё время в пользу Карины. Она и так забрала у меня всё. Даже Лизу.
— Она импульсивная. Ей нужно сначала найти выход всем переживаниям, а уж потом она начнёт копаться в голове. — говорит отец, а я, в конце концов, уловив нить разговора, даже не стараюсь скрыть искреннее замешательство.
— Удивлён? — грустно усмехается Фролов-старший. — Эх, Пётр… на это и был расчёт.
— Поподробнее. — открыто настораживаюсь.
— Мы с Верой давно хотели вас свести. — грустно улыбается. — Когда встал вопрос с продажей наших квартир, у нас появился шанс и повод вас сблизить.
— И почему вы решили, что у вас получится?
— Противоположности притягиваются. Ты до ужаса… сдержанный и уравновешенный, Лиза же… — не сдерживает улыбки и тихого хриплого
На мгновение закрываю глаза и пытаюсь угомонить взбесившееся сердце. Силой мысли удерживаю ноги на месте, препятствуя желанию догнать и закинув на плечо, вернуть домой.
Открываю глаза и встречаюсь с непривычным для отца волнением, завладевшим им со всей откровенностью.
— Я не знаю… как далеко зашли ваши чувства… — прокашливается он. — Но могу сказать одно — если они сильны, то выдержат любые испытания.
Я не отвечаю. Просто не могу. Каждое слово отдаётся сильнейшим уколом в груди.
Мои чувства сильны, а её?…
— Я… кхм… не имею права… — запинается на слове отец. — Просить тебя о чём-либо… но не могу остаться в стороне…
Он нерешительно кладёт мне на плечо руку и заглядывает в глаза, пытаясь проникнуть прямо в моё сознание:
— Не бросай ребёнка. Случилось то, что случилось. И он в этом не виноват.
По телу пробегает крупная дрожь и я изо всех сил борюсь, чтобы не отвести глаза. Как это делал всегда… Пытаюсь не закрыться и пересилить знакомое скребущее чувство внутри. Сопротивляюсь болезненным воспоминаниям, где в моей жизни нет отца, а их большинство… Те крохи внимания, которые мне доставались от этого мужчины, в итоге лишь ещё сильнее обостряли переживания, вызванные нехваткой любви и отцовской заботы. Я больше не тот мальчик, но отголоски прошлого меня мучают и разрушают до сих пор.
— Не повторяй моих ошибок, сын… — продолжает Фролов-старший и я, чувствуя, что теряю душевное равновесие, откатываюсь на кресле в сторону. — Я был плохим отцом… да и сейчас им остаюсь… Я не участвовал в твоей жизни и в воспитании в полной мере… Я не уделял тебе должного внимания и являюсь твоим отцом только формально…
Мрачно сдвигаю брови и силюсь избавиться от дурацкого кома в горле. Мне не нравится этот разговор. Я не понимаю с чего он вдруг решил, что у меня есть желание выслушивать его откровения. Я не готов к такому. Я не знаю, что говорить в ответ. Я не уверен, что смогу принять всю правду и не убить себя окончательно. Особенно сейчас, когда сердце кровоточит от потери самого главного.
— Вера говорит, что никогда не поздно начать всё заново… — опускает глаза отец и я, следуя его взгляду, замечаю, как он нервно сжимает и разжимает кулаки у себя на коленях. — Я… — виновато мнётся. — Я просто хочу, чтобы ты поступил правильно и взял на себя полную ответственность за своего будущего ребёнка.
— Если он есть… — отвечаю я, поражаясь как ослабел мой голос.
— Лиза — умная девочка. Со временем она во всём разберётся. — заверяет мужчина и кидая на меня цепкий взгляд, мягко, но чётко задаёт свой основной вопрос. — Ты её любишь?