Солдат мафии
Шрифт:
Джонни не опасался, что его остановит полиция. Еще мальчишкой он освоил технику угона. Каждый день угоняли слишком много машин, чтобы полицейские могли запомнить все номера. У них хватало других дел, чем разбираться с множеством машин, проносящихся перед носом. Единственный риск состоял в возможности попасться на месте преступления или быть задержанным за превышение скорости.
Добравшись до центра, он миновал Бруклинский мост и въехал в свой старый квартал. «Плимут» он бросил в пяти кварталах от зданий на Брекер-стрит и зашагал по мрачным улицам. Мускулы его были
По крайней мере, в отбросах тут недостатка не было. Пластмассовые бутылки и бумажные пакеты, на мостовой, в кюветах и на тротуарах... По обе стороны улицы стояли мрачные дома, наглухо запертые на ночь. Все окна первых этажей закрывали решетки, придававшие кварталу сходство с концентрационным лагерем.
На глаза Джонни попались только двое пьяниц, распивавшие бутылку в подъезде.
Он дошел до Брекер-стрит, на противоположном конце которой помещалась штаб-квартира дона Ренцо. Здесь отбросов не было видно, если не считать старой газеты, которую ветер загнал в водосточный желоб.
Вскоре Джонни добрался до своего нового жилья и, не останавливаясь, прошел в дом.
От стен исходила какая-то странная и неопределенная смесь запахов: бытовые отбросы, кухонный чад, сырость и плесень. В коридоре царила темнота и тишина, если не считать периодически возобновлявшегося плача. ребенка. Джонни зажег спичку, чтобы видеть номера квартир.
Номер шесть был написан белым на коричневой двери второго этажа. Ключ, который он получил в агентстве, легко повернулся в замочной скважине. Он вошел, закрыл за собою дверь и повернул выключатель.
Вспыхнула голая лампочка под потолком.
Множество трещин в паркете делали его похожим на губку. Стены выглядели так, словно на них выплеснули ведра буро-желтой краски, а потом подождали лет двадцать, чтобы грязь и копоть завершили картину. Кухонный стол некрашенного дерева, два стула и разложенный диван-кровать, демонстрировавший грязный матрас с дырками от сигарет, старый комод и плитка.
Не было нужды открывать дверь в соседнее помещение, чтобы убедиться, что там расположен туалет. Вполне хватало одного запаха. И, конечно, никакого телефона. Правда, Джонни успел заметить аппарат на стене первого этажа. На единственном окне висела штора из несвежего тюля.
Джонни выключил свет и подошел к окну. Оно выходило на Брекер-стрит, что освобождало его от необходимости вести наблюдение с крыши. Прислонившись плечом к косяку, он посмотрел в сторону фасада дома, в котором помещалась штаб-квартира дона Ренцо.
Джонни вытащил бинокль и подстроил резкость. Как и прошлой ночью, двое парней курили в машине, стоявшей перед домом.
Он швырнул бинокль на постель и вышел.
Пора было действовать.
Внизу Джонни направился к черному ходу. Тот не был заперт по той простой причине, что на месте замочной скважины красовалась большая дыра. Когда Джонни верховодил бандой мальчишек, он сам вытаскивал замки, чтобы продать их торговцу железным старьем.
Выйдя наружу, он оказался в переулке, заваленном отбросами.
Стараясь не выдать себя излишней торопливостью, он повернул ко входу в переулок, но тут машина повернула в его сторону и заскрипела тормозами у бровки тротуара.
Джонни торопливо зашагал в темноту, но вслед раздался мужской голос, который он сразу узнал:
— Эй, ты там... Погоди-ка!
Глава 10
Джонни прибавил шагу.
Он узнал голос Лу Барбеты, своего бывшего помощника по подростковой банде. Позднее они вместе состояли в команде, промышлявшей контрабандой спиртного. Последних два года тот был ближайшим подручным дона Ренцо.
Звук открывающихся дверец донесся до него, когда он почти миновал переулок.
— Эй ты! — опять окликнул Лу Барбета, — я к тебе обращаюсь!
Две пары башмаков затопали следом, но его шансы были лучше, чем в тот момент, когда Джонни пытался скрыться от Старрета с Уайтхедом. Свой квартал он знал на память; за ним так часто здесь гонялись, что он даже не мог вспомнить, сколько раз это было. Не было нужды раздумывать, ноги сами машинально выбирали лучший путь, словно обладали памятью.
На выходе из переулка они свернули влево и подвели его к знакомой двери, которая никогда не запиралась на ключ. Прыгая через несколько ступенек, он поднялся по темной лестнице. Ни в одной из квартир дома не было туалетов — только на этажах.
Джонни метнулся в туалет второго этажа.
Большое окно стояло распахнутым настежь, иначе стоявший там смрад был бы просто невыносимым. Он перемахнул через подоконник, оказался на пожарной лестнице и спустился по ней в заваленный отбросами проход. Потом торопливо пробежал до середины переулка и нырнул в подвал. Там царил полный мрак.
Джонни наощупь прошел вдоль стены в глубину помещения.
Ничего не изменилось, дыра осталась на прежнем месте. Он пролез в неё и очутился в подвале соседнего дома, там на одном дыхании одолел пять этажей и выскочил на крышу. Там в деревянных голубятнях по-прежнему держали голубей. Мальчишки этого квартала не менялись, не менялись и их пристрастия.
У края крыши Джонни осторожно наклонился, чтобы посмотреть, что происходит на улице. На противоположном тротуаре стоял мужчина и смотрел вверх. Джонни отодвинулся, чтобы его не заметили, и перебрался на другой скат крыши.
И тут на неё вскарабкался Лу Барбета. В руке его блестел металл.
Джонни быстро, но осторожно опустился на колени за одной голубятен. Рука его сжимала рукоятку пистолета, глаза сверкали. Не трогаясь с места, он внимательно наблюдал за бандитом через щели голубятни. А там два турмана раздували свои перья и тихо ворковали.
Лу Барбета посмотрел в его сторону, но Джонни не заметил. Постояв некоторое время в ожидании, он подошел к краю крыши и посмотрел вниз на улицу. Потом опять спустился на чердак.