Солдат Ордена
Шрифт:
– Честь рода и аристократа, конечно, имеет большое значение, – кивнул Претор, – но дисциплина – всё для ордена. Вы же понимаете, господин Малинин, что если бы не это, ни дисциплина, ни ксифоманты, как гарант этой дисциплины, рода магов уже давно перегрызли бы друг другу глодки. Скажите, в чем причина вашего конфликта?
– Сожелею, госпадин претор, - спокойно сказал я, - но это личное дело. Мое и Игната, - я взглянул на Светлицкого, он хмуро посмотрел на меня. Это никак не имеет отношения к Академии.
– Это произошло в ее стенах, - претор внимательно посмотрел на меня.
– Тогда просто посадите меня в какой-нибудь карцер, - сказал я, и дело с концом.
Я поймал на себе удивленный взгляд Игната.
– Господин Светлицкий, - претор перевел взгялд на Игната, - вы имеете что то сказать по этому поводу?
– Не имею, - угрюмо проговорил Игнат.
– То есть вы говорите, – претор громко выдохнул носом, – что ваши импульсивные действия были направлены на защиту чести?
– Да, – синхронно сказали мы с Игнатом, и неприязненно взглянули друг на друга.
– Личная неприязнь. Это плохо. Академия не может вмешиваться в ваш личный конфликт, но подтолкнёт вас к примирению. Мы не можем терпеть в рядах ордена подобное отношение друг к другу. принцип Ларина.
– Слушаю, господин.
– Ваша личная задача, – примирить этих двух кадетов. Вы знаете, что для этого нужно сделать. Под вашу ответственность. Таких явных склок в ордене быть не должно. Личная неприязнь, мы понимаем. Но долг – превыше всего. Вы, – Претор встал, обратился к нам, – ксифоманты. Честь рода – это очень много. Честь ордена – это всё. Либо вы примиритесь, так или иначе. Либо вопрос будет поставлен иначе. Ребром. Один, кто проявит себя – останется. Другому не будет места в ордене.
Ну пиздец! Отлично. Перевод такой: либо ты помиришься с этим высокомерным козлом, либо вылетаешь из ордена. Его то папочка точно отмажет.
– Господин Претор, – обратилась Ларина, – как прикажете выполнять ваше поручение? Дополнительные инструкции?
– Не расстраивайте меня, принцип. Вы опытный воспитатель. Придумайте что-нибудь.
– Слушаюсь.
Я не знаю, чьё лицо было более кислым, когда мы вышли из кабинета: моё, принципа Лариной, или Игната. Все были не в восторге от произошедшего. Но, справедливости ради, могло быть и хуже.
– Кадеты, – обратился Принцип, – отправляйтесь и готовьтесь к полевым занятиям. Я пребуду через десять минут. Дам задание остальным и сообщу вам, вашу участь.
– Слушаюсь, – вразнобой проговорили мы и отправились по широкому белому коридору вниз, к холлу.
Тут было безлюдно. Мы шили почти бок о бок, и я вот-вот ожидал от Игната какого-нибудь подвоха. Не прогадал.
Внезапно он дёрнулся в мою сторону, хотел прижать предплечьем к стене. Я среагировал мгновенно: отскочил назад, хлопнул его по локтю, подтолкнул. Игнат врезался в стену. Нервно развернулся, выбросил кулак, широко, по-мужицки. Я пригнулся, поднырнул, прописал короткий прямой в печень. Твёрдо! Вот это мышцы!
Я знал, как это больно, но Игнат виду не подал, лишь немного сбил дыхание. Он ударил ещё раз, короткий хук. Я попытался заблокировать рукой, быстро, по-боксерски. Грохнуло! Ох! Сильный удар. Ну ничего.
От нового я увернулся, поднырнул снова. Прописал хук в почку. Игнат пошатнулся, ударил, я ушёл в уворот. Ответил коротким ударом в печень. Теперь Светлицкий сгорбился, на лице проступила гримаса боли. Ничему не учишься! Корпус защищай!
Он попытался схватить меня, уйти в клинч! Тут мне была бы крышка. Окажись я в его руках – всё, придушит. Я собрал в ладони короткий толчок силы, выпустил, одновременно извлекая ксифос.
Игната отбросило, он ударился о стену спиной, со свистом выпустил воздух. Я встал, направив на него остриё.
– Теперь не будет как раньше, – холодно проговорил я, – запомни это.
Игнат смотрел на меня, как загнанный зверь. Струйка слюны стекала по подбородку. Он смахнул её рукавом. Ничего не ответил.
Я сунул клинок в ножны. Уверенно зашагал по коридору. Знал, что он не нападёт. Испугается. Но ухо с ним всё равно следует держать востро.
***
– Как вы знаете, минимальная тактическая единица в ордене ксифомантов – это копьё. То есть – группа из двух - четырёх человек, включая командира.
Принцип Ларина расхаживала перед строем, строго поглядывая на кадетов. Я заметил, как на мне и на Игнате, стоявших в разных концах шеренги, она задержала взгляд. Неприятный взгляд.
Пригревало утреннее солнце. Большое тренировочное поле развернулось за зданием академии. С одной его стороны находилась большая площадка со спортивными снарядами: турниками, лестницами, стенами. С другой широкая полоса препятствий. В дальнем же конце, где заканчивалась огромная терраса, на которой находился весь район, располагалась тренировочная зона по отработке боевой магии.
Вся группа, стройной шеренгой, облачённая в зелёную полевую форму, стояла «смирно» перед прохаживающейся, перед ними, принципом Лариной.
– Так как, – продолжала она, – основной целью последнего курса является наработка боевой практики, командного слаживания и тренировка тактики, – на курсе будет много настоящих, боевых заданий. Опасных и сложных. Вся группа разделится на копья. Один из копья будет избран командиром. Последнее слово в этом вопросе остаётся за мной. К каждому копью приставляется боевой офицер-куратор. На заданиях вы будете действовать под его чётким руководством. Всем ясно?
– Так, точно точно, госпожа Принцип! – в унисон проговорили мы.
– И так. Сегодняшняя задача – определиться с составом копий и командирами. В моих руках список тех кадетов, которые уже выбраны мной для этой роли. Но мне не хватает ещё двух человек. Если кто-то из вас, хочет предложить свою кандидатуру, прошу вас, после оглашения списка, поднимите руку.
Она стала громко выкрикивать имена кадетов. Каждый, кто был назван, делал шаг из строя, отдавал Принципу честь.
На удивление, Игната Ларина не назвала. Я видел, как он шевелился, занервничал, стоя в начале шеренги.