Солдат Ордена
Шрифт:
– Проводили. Ничего. Никаких следов. Нигде, – отрывисто проговорил он, – на тебя будто призраки напали.
– Это, – я указал на синяк и укушенную губу, – сделали не призраки. А вполне себе живые люди.
– И мастера конспирации, – Василий приблизился на пару шагов, я стоял неподвижно, – Стас, – задумчиво произнёс отец, – твоя память. Она совсем исчезла? Есть что-то, что возвращается?
– Ты позвал меня за этим? Спросить про память? Так мог приехать в квартиру, мы б попили чайку, поболтали по душам, – нахально проговорил я.
– Нет, не за этим, – посерьёзнел Василий, – после того происшествия на площади, ты очень изменился. Стал сильнее, решительнее. Тебя, будто подменили. Шахты, Слухарь. Даже сегодняшняя игра…
Зараза! Всё уже знает! Да откуда же! Следит что ли за мной? А если, да? Это сильно усложняет жизнь. Нужно быть начеку. А при случае попытаться распознать слежку. Но может, ему просто все докладывают. Не знаю. Рисковать я не мог. А если он всё знает? Если он понимает, кто перед ним? Что ждёт меня тогда?
– … ты непохож сам на себя, Стас.
– Я ничего не помню. И просто делаю то, что диктует ситуация. Возможно, я забыл нечто такое, – я брехал как сивый мерин, в надежде вывернуться, – что не помогало мне раскрыться. Какие-то внутренние комплексы, неприятные воспоминание. Я чистый лист. И теперь я вот такой.
– Хм… – задумчиво произнёс отец, – что ж. Ты сам подвёл разговор к этому. Я позвал тебя сюда, – он извлёк ксифос, клинок немедленно вытянулся в изящную офицерскую саблю, – чтобы понять, кто ты теперь такой, и на что способен.
Папа решил поиграть. Игра может затянуться, стать опасной, и вылиться неизвестно во что. Но отступать было поздно. Более того, отступать было нельзя.
Я извлёк клинок, приказал ему стать катаной. Перехватил обеими руками, направил остриё в сторону Василия.
Он атаковал. Пошёл быстро, зигзагообразными скачками. Шустрый! Отец ударил снизу вверх, словно пытаясь располосовать меня от печени до плеча. Я парировал, клинки разбросали искры. Вот это сила! С трудом удержал меч. Повреждённое, после игры, плечо, заныло болью.
Василий пролетел мимо, а меня аж развернуло. Сапоги засвистели по скользкому полу. Ну ничего, мой черёд! Я сделал два быстрых шага, прыгнул. В пируэте клинок набрал скорость, ударил в гладкое лезвие сабли. Плечо вспыхнуло, отец парировал, отскочил, сгорбился, и тут же напал, уколом.
Я отвёл остриё, скользнул катаной по его лезвию. Сблизился так, что в подробностях можно было рассмотреть зрачки противника. Ударил локтем в лицо. Василий пошатнулся, сгорбился, согнулся. Набрав инерцию предыдущим движением, я кувыркнулся по его спине, оказался позади, заскользил сапогами по полу.
В следующее мгновение, перехватил меч клинком назад, напал. Отец быстро очухался от удара. Небольшое красное пятнышко осталось на скуле. Я совершил ещё один пируэт, через силу, не обращая внимания на боль. Ударил сверху, почти всей площадью лезвия.
Отец парировал так, что меня аж закрутило. На мгновение я открыл тыл, оказался спиной к противнику. Этого было достаточно, чтобы Василий среагировал молниеносно. Он ударил меня ногой по печени. Боль пронзила тело. Я потерял концентрацию, отскочил.
– Отлично! – крикнул он, – отличное фехтование!
Ага! Как же. Папка-то мне накостылял!
– Ну-ка! – круг формы! – он взмахнул саблей, клинок вытянулся в эластичный железный хлыст.
Я приказал мечу расшириться, превратиться в круглый щит. Выставил его перед собой. Ударило так, что я пошатнулся. Меч-хлыст свистнул снова. Я прыгнул, кувыркнулся. Лезвие хлестнуло позади. Я превратил ксифос в дротик, бросил в отца, и тут же пустился следом.
Он отбил. Чёрное остриё вонзилось в пол у его ног. Но Василий отвлёкся, я был уже тут как тут! Схватил своё оружие, прыгнул, оказался сзади. Ударил.
Чёрная пика с невероятной скоростью удлинилась в его сторону. Он не стал парировать. Увернулся, ещё и ещё. Узкий длинный кол ксифоса, молотил, как отбойный молоток, удлиняясь и сжимаясь в моих руках.
Внезапно застыл и врывался из ладони.
– Прекрасно! Чудесно, – засмеялся Василий. Его сабля окутала остриё моего копья, как щупальце. Он освободил оружие, бросил ксифос мне.
Я поймал. Зло посмотрел на отца. Очень сильный противник. Искусный! Зараза! Дразнит меня.
– Попробуем круг сущности, – весело взглянул он и принял картинную позу, вытянув саблю в мою сторону. Клинок заискрил, перелился красным. Василий отвёл его за спину, и… дунул в меня огромным огненным шаром!..
А че? Так можно?! Магия вырвалась изо рта, а не из ксифоса! Ни хера себе!
Я отскочил, собрал в мече столько силы, сколько смог. Взмахнул, послав в Василия невероятный сгусток телекинетические силы. Огненный шар просто сдуло. А сила разбилась о магический барьер отца.
Ну зараза! Ты посмотри, никак к нему не подступиться!
Следом я заставил клинок гореть, собрал на остриё маленький огненный сгусток, послал вперёд, помчался следом.
Отец совсем легко выставил саблю, нанизал пламя на кончик, завертел, как заправский фехтовальщик, отправил жар куда-то в сторону.
Ну это, бля, вообще издевательство! Ну, я, бля зол! А как тебе такое, позёр белобрысый!
Я приблизился, раскалил остриё, огненный поток такой мощи ударил в Василия, что от него, казалось, не останется и мокрого места!
Он даже не пошатнулся. Клинок в его руках излучал яркий синий свет защитного барьера. Пламя ударило в него, развеваясь, словно бы ветром. Пол вокруг оплавился. Столб искр поднялся к потолку.
– Ах-ха-ха-ха! – Ещё! Жги! Давай! – Кричал отец Стаса, возбуждённо, словно мальчишка, в первый раз увидевший фейерверк, – да сколько ж в тебе маны?!