Солдат - всегда солдат

Трофимов Ерофей

— Эй ты, там! На дороге! Твоему другу плохо!

— Чего?! — послышалось в ответ, и кусты затрещали, раздвигаемые быстро шагающим бандитом. — Какого хрена? Чего с ним? — спросил он, увидев осевшего на колени подельника.

— А я откуда знаю? — пожала плечами Настя, даже не делая попытки прикрыться. — Всё нормально было, а когда до дела дошло, он захрипел и оседать начал. Может, с сердцем чего?

— Какое на хрен сердце?! — зарычал в ответ мужик, подходя к упавшему ничком приятелю. — Что с тобой, Михась? — спросил он, наклоняясь нему.

В этот момент Настя ударила. Перехватив нож обратным хватом,

она со всей силы всадила его в согнутую спину. Странно хрюкнув, бандит медленно выпрямился и, обернувшись, просипел:

— Да я же тебя, сука тупая…

Что именно он собирался с ней сделать, Настя так и не узнала. Не выдержав напряжения, она испустила дикий вопль и с силой толкнула бандита в грудь. Запнувшись о приятеля, тот рухнул на спину и, застонав, замер. Быстро запахнувшись, Настя бросилась на дорогу, где бандит оставил Нюську и мешок с награбленным добром. Испуганная Нюська смотрела на бегущую к ней мать огромными от слёз глазами, шмыгая носом и тихонько поскуливая, словно потерявшийся щенок.

Подхватив дочку на руки, Настя прижала её к себе и, с трудом справившись с голосом, прошептала:

— Всё, солнышко, всё. Они ушли и больше не придут. Не бойся.

— Я за тебя испугалась, — всхлипнула в ответ Нюська.

Поперхнувшись, Настя растерянно покосилась на дочь и, не удержавшись, вдруг захохотала. Это была настоящая истерика, справиться с которой женщина просто не могла. Переживший стресс организм разряжался самым доступным и привычным способом. Досмеявшись до икоты, Настя крепко поцеловала дочь в щёку и, поставив её на асфальт, принялась собирать разбросанные вещи. Теперь ко всем прочим трудностям прибавилась ещё одна. Нужно было срочно искать место, где можно было бы высушить всё выброшенное из сумки.

От сырой одежды могли испортиться продукты. Вспомнив про бандитский мешок, Настя застегнула сумку и, оглядевшись, спустилась к кустам, где его бросил второй бандит. С натугой вытащив мешок на дорогу, она с интересом заглянула вовнутрь, недоумённо хмыкнув, задумалась. Мешок оказался полон банками разных консервов. В их ситуации это было просто здорово, но как утащить одновременно тяжеленный мешок, сумку с вещами и самое главное — ребёнка?

После минутного размышления Настя решила уносить всё. В конце концов, Нюська вполне может и пешочком топать. Приняв решение, женщина повернулась к дочери, не выпуская из рук мешка, сказала:

— Значит так, Нюта. Тебе придётся идти пешком. Бросать такое количество хороших продуктов мы просто не можем.

— Почему? — тут же задала Нюська свой любимый вопрос.

— Что почему? — на всякий случай уточнила Настя.

Хорошо зная своё чадо, она вполне обоснованно предполагала, что, начав отвечать не на тот вопрос, может нарваться на долгую дискуссию.

— Почему мы не можем бросить продукты? — спросила Нюська.

— Потому что в дороге нам нужно что-то кушать. И я не знаю, как долго нам придётся идти. А ещё потому что у нас почти нет денег. Запомни Нюта, мы беженцы. И как видишь, посторонние люди для нас стали очень опасными. Пойми наконец, нас могут убить.

— А что такое беженцы? — моментально последовал вопрос.

Вздохнув, Настя набралась терпения и, завязывая мешок, принялась отвечать, надеясь таким образом отвлечь ребёнка от собственной усталости.

Настя хотела, чтобы девочка, увлёкшись разговором, перестала думать о том, что уже устала, и забыла про испуг. Закинув на плечи багаж, женщина медленно направилась дальше по дороге, то и дело, оглядываясь на ребёнка. Старый, покосившийся сарай они нашли уже в сумерках.

Дождь продолжал лить без перерыва, и Настя, отчаявшись найти нормальное жильё для ночлега, решила остаться на ночь в сарае. По крайней мере, в нём было чуть суше, чем на улице. Выбрав угол, над которым крыша ещё не протекала, она собрала клочки прелой соломы, несколько старых разбитых ящиков и, кое-как сложив поленницу, принялась разводить костёр. Вместо спичек Настя впопыхах схватила на кухне любимую газовую зажигалку, которой пользовалась, чтобы включить газ.

И вот теперь, поднеся её пламя к пучку соломы, она мысленно молилась, чтобы сырая солома загорелась. Слабый язычок огня пробежал по соломинкам, костерок задымился, и вскоре доски ящиков весело затрещали. Облегчённо переведя дух, Настя кухонным ножом вскрыла пару банок консервов и, накормив дочь, принялась сушить вещи. Увлёкшись, она не заметила, как неугомонная Нюська уснула, свернувшись калачиком и подложив под щёку ладошки.

Увидев, что любимое чадо спит, Настя осторожно накрыла её высушенной курткой и, улыбнувшись, вернулась к прерванному занятию. Только мысли женщины всё время возвращались к событиям минувшего дня. Вспомнив, как нож с жутким хрустом пробил горло бандита, Настя всхлипнула и, метнувшись в угол, принялась самозабвенно блевать. Вывалив весь ужин, она кое-как умылась дождевой водой и, переведя дух, вернулась к костру.

До сегодняшнего дня ей не приходилось убивать. Ни разу. Даже животное. И вдруг сразу двоих. Это было очень тяжело пережить, но пережить это было нужно. Если не ради себя, то ради собственной дочери. Взяв себя в руки, Настя досушила вещи и, аккуратно уложив их в сумку, устроилась поудобнее. Нужно было хоть немного поспать. Утром им предстояло продолжить путь в неизвестность. Она и сама не знала, куда идёт, но в их ситуации это было не важно. Главное, поближе к цивилизации и нормальным людям.

Утро не отличалось от вечера погодой. Всё тот же уже осточертевший дождь продолжал лить как из ведра. Сытая и выспавшаяся Нюська, едва продрав глаза, первым делом потребовала завтрак. Не ожидая от дочери такой прыти, Настя растерялась. Обычно накормить маленькую капризулю было большой проблемой, а тут вдруг такой подарок.

Скормив ребёнку полбанки овощных консервов, найденных в бандитском мешке, Настя моментально прикончила остатки и, старательно затоптав остатки костра, принялась грузиться. Сумка и неподъёмный мешок с консервами заставили её охнуть и страдальчески скривиться.

Отвыкшие от физических нагрузок мышцы ныли и возмущались таким зверским с собой отношением. Усилием воли заставив себя выпрямиться, Настя поправила вещи, пытаясь распределить груз поудобнее, и вздохнув, решительно шагнула к выходу.

Заинтересованно наблюдавшая за её камланием Нюська покорно вышла следом за ней и, подняв к небу заспанную мордашку, вздохнула, явно кому-то подражая:

— И когда только эта дрянь кончится?

— Ты это про что, подруга? — излишне бодро поинтересовалась Настя.