Солдатами не рождаются
Шрифт:
– Нет. Пусть минут через десять подойдет ко мне в роту.
Кудреев вышел из кабинета командира рембата, медленно пошел по коридору. Возле закрытой железной двери секретной части отряда остановился. Подумал: не зайти ли к Ольге? Но… решив, что еще рано, вышел из штаба, направившись в подразделение.
В точно назначенное время в канцелярию вошел крепкий, подтянутый лейтенант, с еле заметным шрамом над правой бровью.
– Вызывали, товарищ подполковник?
– Приглашал. Проходи, присаживайся.
Дубов сел напротив командира отряда спецназа, совершенно не понимая, для чего понадобился
Кудреев попросил:
– Расскажи о себе. Лейтенант, удивленный, пожал плечами.
Рассказывать ему особенно было нечего. Родился в райцентре Курганской области. Жил с матерью, отца не помнил. Поступал в военное училище, но с первого раза провалился. Год отслужил в войсках, затем повторное поступление, на этот раз успешное. Учеба, выпуск, распределение, служба в мотострелковом полку. Чечня, рембат.
Кудреев попросил:
– О Чечне, если можно, подробнее.
– А что Чечня, товарищ подполковник? Война, она и есть война, сами знаете. Только там было все иначе, чем здесь. По крайней мере делом занимались, а не порнографией, извините.
– Орден за что получил?
– За бой один в горах.
– Что за бой?
– Закурить разрешите?
Подполковник разрешил, пододвинув к лейтенанту пепельницу.
Тот ненадолго задумался, вспоминая, видимо, тот бой. Наконец начал. Из рассказа следовало, что взвод, которым он командовал, был отправлен в одно из ущелий, с задачей заблокировать его от возможного прохода отряда боевиков. Двое суток все было тихо. На третьи передовой разведывательный дозор доложил о появлении крупной, штыков в двести, банды. А во взводе тридцать человек. Взвод принял неравный бой. Боевикам достаточно быстро удалось обойти позиции заслона и выйти в тыл. Подразделение Дубова было зажато в ущелье и, казалось, обречено.
Кудреев задал вопрос, прерывая нервный рассказ лейтенанта:
– И как же удалось вырваться из каменной ловушки?
– Нас атаковали с фронта и тыла. Фланги же не использовались, так как представляли собой неприступные скалы. Но только с виду неприступные. На самом деле с одного склона в камнях спряталась узкая расщелина. Похоже, боевики о ней не знали. По ней можно было подняться на вершину хребта, но, чтобы уйти с ранеными, взводу необходимо было сняться с позиций, что тут же подвергло его немедленной и реальной угрозе полного уничтожения. Пришлось пойти на хитрость!
Подполковник, профессионально заинтересованный рассказом молодого офицера, вновь спросил:
– Что за хитрость?
– Патроны у нас заканчивались, но оставались дымовые заряды и гранаты. Вот я и решил одновременно с двух сторон применить завесу, не прекращая ведения отвлекающего огня. Группа из четырех человек, по двое с каждой стороны, прикрывала отход основных сил. Маневр удался. Пока «чехи» прочухались, взвод втянулся в расщелину, начав подъем. Так, отстреливаясь, и вышли на вершину, по пути гранатами организовав за собой завал и приличный камнепад.
– И боевики не пытались достать вас с противоположного склона?
– Пытались, конечно, но только мои снайперы легко снимали их на подъеме. Потеряв человек десять, духи понемногу успокоились. Ударили, правда, пару раз из противотанковых гранатометов, но в результате получили очередной камнепад. Ну, а взвод к вечеру с вершины
Кудреев внимательно слушал лейтенанта, наблюдая за ним. Подполковника подкупало то, как обыденно, спокойно, без всяких лишних эмоций и приукрас, Дубов рассказывал о том, как своим умелым руководством, по сути, спас взвод от неминуемого разгрома. Лейтенант искренне считал, что не совершил ничего такого, а просто выполнил свой долг, не более того. Если посмотреть в корень, то поступок молодого офицера иначе как подвиг назвать было нельзя. Какому-нибудь генеральскому сынку, поступи он так же, сразу Героя бы дали да с повышением в штаб перевели. Впрочем, генеральский сынок никогда не оказался бы на месте Александра Дубова. Подполковник спросил:
– За что же тебя после всего этого перевели в рембат?
– А, товарищ подполковник, чего об этом сейчас вспоминать?
– И все же?
– Как-то с ребятами поддали не слабо, это уже после награждения, ну и подняли шум в общаге. Кастелянша позвонила в штаб, пожаловалась. Явился замполит и давай материться. Какие только выражения не употреблял. Ну и послал я его! Утром вызвали к командиру полка. Полкан был с понятием, хотел замять конфликт, но при условии, что я принесу публичные извинения. А за что? Это он должен был извиняться. Я отказался, а потом, уж и не помню по какому случаю, политической проституткой его обозвал!
– Вновь по пьянке?
– Нет, трезвый! После этого понеслось. Он словно за каждым моим шагом следил. Ну и собрал досье, где чуть ли не по минутам было расписано все, что можно было отнести к нарушению воинской дисциплины. А потом приказ, меня перевели сюда!
Кудреев прошелся по канцелярии.
– И тут ты решил на все забить, так?
– Не сразу. Сначала просился перевести в часть постоянной дислокации в Чечне. Но этот маймун, Кравцов, словно цель перед собой поставил – сожрать меня! Вы извините меня, товарищ подполковник, но майор – сука еще та! И переводу хода не дает, и в батальоне на каждом шагу достает. Короче, подумал я и решил валить из армии. Пошло оно все на хер, раз так вышло. Только куда идти на гражданке? В бандиты? В киллеры? Таких, как Кравцов, мочить?
Лейтенант, замолчав, опустив голову.
Молчал и подполковник. Потом внезапно спросил:
– В спецназе служить хочешь?
– Что?
Дубов поднял на подполковника полные изумления глаза. Чего-чего, а подобного вопроса лейтенант никак не ожидал.
– Ты не понял меня?
– Виноват, товарищ подполковник, но все это так неожиданно…
– И все же да или нет? Или тебе необходимо подумать?
– Я бы с огромным удовольствием перешел к вам прямо сейчас.
Подполковник улыбнулся:
– Ну, удовольствия служить в спецназе, скажу тебе, не так уж и много. Это во-первых. Во-вторых, попасть в действующие подразделения сил особого назначения не так-то просто. Придется пройти серьезный отбор и далее курс специальной подготовки.
– Я готов ко всему, товарищ подполковник!
– Не спеши. Впрочем, твое нетерпение понять можно. Договоримся так. Я попробую организовать твой перевод в спецслужбу. Обещать ничего не буду, но, думаю, мне удастся заинтересовать свое начальство в твоей персоне.