Солдаты необьявленной войны

Тамоников Александр Александрович

Щукин сел напротив Кудреева, опустив вниз руки.

— Вот как ты мыслишь? Чужая подлость, значит, оказалась сильнее тебя? Сильнее всего остального? И может играть тобой, как послушной марионеткой? Ты не будешь сопротивляться, бороться за свое счастье? Поддашься этой подлости? Поднимешь перед ней руки? Ты? Командир отряда спецназа, неоднократно смотревший смерти в лицо?

— При чем здесь спецназ? Ты меня знаешь. Я никогда не прятался за спины других, никогда не уходил от боя, никогда не пасовал перед врагом, не обсуждал приказы, выполняя их, несмотря

ни на что… А сейчас? Сейчас я, Витя, оказался бессилен перед коварством, перед подлостью, которая, как ты верно заметил, к несчастью, оказалась сильнее других, благородных чувств. Мне не верит человек, ради которого я готов жизнь отдать. Не верит, понимаешь, Витя? Это, знаешь ли, страшно. И не оставляет выбора. Не дай бог тебе оказаться в подобной ситуации. Но… закончим об этом. У нас впереди сложное задание, и мы должны выполнить его так, чтобы, уничтожив бандитов, уберечь личный состав. Вот о чем мы сейчас должны думать.

Щукин взглянул на командира:

— Ты прав. Но перед выходом пообещай мне одно, Андрей.

— Что именно?

— Пообещай, что позволишь по возвращении, если, конечно, все пройдет в горах гладко и слепая смерть не заберет к себе кого-то из нас двоих, еще раз поговорить с Ольгой. Обещаешь?

— Да ради бога. Как вернемся, разговаривай с ней сколько захочешь.

— Добро!

— Ну, тогда займись контролем над подготовкой личного состава. Схватка, скорее всего, предстоит скоротечная, так что вместо лишнего сухого пайка прикажи взять больше боеприпасов. Снайперские винтовки заменить на автоматы «АК-74» с подствольными гранатометами. Ермак пусть каждую станцию проверит. Действовать придется с ходу, и у нас не будет времени настраивать рации.

— Все понял, командир.

В 13.20 перед построением личного состава на обед позвонил подполковник Воронцов:

— Андрей? Думал, не застану!

— Во-первых, здравствуй!

— Извини, привет! Ты сейчас очень занят?

— А что?

— Зайти ко мне можешь?

— Сто граммов нальешь?

— Я серьезно.

— Я тоже.

— Если хочешь, налью, конечно.

— Тогда иду.

Андрей вошел в кабинет Воронцова, улыбаясь, правда, натянуто.

— Не вижу обещанной рюмки.

— Присядь сначала.

Кудреев устроился напротив Воронцова.

Дмитрий достал из шкафа бутылку коньяка, плеснул в стакан коричневой жидкости, спросив:

— Тебя еще от клоповника не воротит?

— Представь себе, нет.

Андрей одним глотком опрокинул спиртное в рот, крякнув:

— Хорошо пошла, зараза! — И добавил, закурив: — Очень внимательно слушаю тебя.

— Я насчет рапорта Крикунова.

— Дима! Я уже объяснил твоему замполиту, что мне плевать на то, что написал твой начфин! И предупредил, кстати, что его с супругой шантаж не пройдет. Какие еще могут быть тут разговоры?

— Начфин по-прежнему требует расследования.

— Так проведи его. И начни с Костика, бармена. Тот, при правильном подходе, многое про Людмилу, да и Кравцова, рассказать может. Только прижми его как следует, бармен труслив до неприличия, сдаст все, что знает! А замполит сам прибежит заминать конфликт!

Воронцов потер лоб, проговорив:

— А что? Я так и сделаю. А на Костика натравлю особиста из Каясуна, у меня с ним приятельские отношения.

— Вот-вот, это то, что нужно.

— Глядишь, и насчет вас с Ольгой ситуация прояснится.

— Насчет меня она и так ясна. Или ты сомневаешься, что Людмила элементарно подставила меня?

— Я-то не сомневаюсь. Вот Ольга? Но и она, по-моему, тоже начинает понимать.

Кудреев вздохнул:

— В том-то и дело, что только по-твоему и только начинает. Но, ладно, что перетирать перетертое?

Дмитрий неожиданно сменил тему:

— А вы опять в Чечню собрались?

Андрей усмехнулся:

— У тебя, Дим, не рембат, а разведывательное управление какое-то! Сам догадался или подсказал кто?

— Если ты имеешь в виду сестру, то не угадал. Ольга ничего, что касается своей службы, мне не рассказывает. Можешь не сомневаться. Просто, чтобы определить намерения твоих ребят, особых усилий не надо. Достаточно посмотреть на бойцов, и все станет ясно. Шутка, конечно. А если серьезно, я получил приказ подготовить к отбою плац к приему двух «вертушек». Рембату они вроде как и ни к чему, а вот для тебя в самый раз.

Кудреев покачал головой:

— Да, на самом деле все просто. Мы действительно ночью уходим.

— Задание сложное?

— Как вернусь, расскажу.

— Понятно. Так я начинаю служебное расследование по существу рапорта старшего лейтенанта Крикунова?

— А что, рембат переподчинили мне?

— Нет, а что?

— Так какого черта ты у меня спрашиваешь то, что должен решать сам?

Воронцов махнул рукой:

— Совсем, мать ее, закрутился. В отпуск пора. Да только кто отпустит сейчас? Зимой без проблем, а сейчас и не мечтай.

— А по мне, хоть когда отпустили бы. Лишь бы в отпуск и подальше от войны.

В дверь кабинета постучали.

Воронцов крикнул:

— Войдите!

На пороге возник помощник дежурного по части:

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу подполковнику, командиру отдельного подразделения?

— Обращайся.

Сержант повернулся к Кудрееву:

— Извините, вас просят зайти в секретную часть.

— Понял. Передай, сейчас буду.

Помощник дежурного вышел из кабинета.

Андрей проговорил:

— Наверное, новая вводная. Пошел я. Не знаю, встретимся еще перед выходом, так что бывай.

— Удачной тебе охоты, Андрюха.

— Усвоил? Молодец. Спасибо.

Командир отряда спецназа прошел в секретку. Ольга ждала его у стойки. Кудреев спросил:

— Что случилось?

— Шифрограмма из Центра.

— Так я и знал. Давайте ее сюда, Ольга Дмитриевна.

Воронцова протянула командиру лист бумаги с расшифрованным текстом секретного послания из Москвы.

Подполковник прочитал:

«Совершенно секретно!

По ознакомлении уничтожить!

Бригадир — Утесу!