Солдаты Вечности
Шрифт:
То есть солар, чья средняя длина, как известно, не превышает полутора сотен метров, исчезает в одной точке пространства и тут же появляется в другой, отстоящей от первой не более чем на пять миллиметров. И в секунду он таких перемещений может сделать и тысячу, и миллион. Только непонятно КАК. По идее, должен у соларов быть какой-то специальный внутренний орган, обеспечивающий подобный фантастический способ перемещения в пространстве. Но никто пока этого органа не обнаружил, а, значит, и не разгадал главную загадку соларов.
Хотя откуда мне известно, что именно эта загадка Солнечных тюленей – главная? Есть и другие. Например, откуда они вообще взялись и почему так легко дали себя приручить?
Это рабочее утро ничем не отличалось от сотен и сотен других – те же привычные мысли и заботы, то же сдержанно-бодрое настроение. Мой гурт насчитывает ровно двадцать девять животных, и при моем появлении над лежбищем в сопровождении пяти «овчарок» все двадцать девять медленно отлипают от поверхности астероида и словно всплывают над ней. Величественное зрелище и никогда мне не надоедает, хотя я и не знаю даже, с чем его сравнить.
Затем проходит секунда, другая – и стадо, набирая скорость, устремляется прочь от места ночлега прямо, что называется, в открытый космос.
Ну, а я вместе со своими «овчарками» – за ними.
Радиовызов с базы пришел в десять часов двадцать восемь минут по бортовому времени:
– Ферма-два – Пустыннику, Ферма-два – Пустыннику. Как слышите меня? Прием.
– Здесь Пустынник. Слышу вас хорошо. Что там у вас, ребята, неужто внеплановый космолет с голыми бабами на борту? Прием.
– С каких это пор ты интересуешься голыми бабами? Я думал, тебе и твоих соларов хватает по самое не могу. Прием.
– С соларами я, конечно, трахаюсь, это ты верно заметил, да только кончить никак не могу. Голые же бабы…
В подобном духе мы с нашим штатным радистом засоряли эфир еще минут пять, пока наконец мой собеседник не соизволил перейти к делу.
Оказывается, пришло сообщение с нашей главной пастушеской обители на Церере о том, что в районе Пояса и вроде бы относительно неподалеку от нас около двадцати минут назад зафиксировано появление трех неопознанных объектов. Предположительно искусственного происхождения. В связи с чем непосредственно пастухам на пастбищах и всему остальному персоналу предписано удвоить внимание, проявить бдительность, смотреть в оба и вообще быть готовыми.
– Делать им не хрен, – выразил я свое мнение по данному вопросу. – Какие еще, к богу, искусственные объекты?
– Три внеплановых космолета с голыми бабами, – хрюкнул радист. – Почем я знаю? Но фишка в том, что диаметр самого малого объекта предположительно достигает четырнадцати километров.
– Сколько-сколько? – не поверил я своим ушам.
– Четырнадцать километров, – повторил радист. – А самого большого – двадцать два.
– И где ж они теперь?
– А шут его знает. База говорит, что они, лишь только появившись, немедленно исчезли с экранов. Как растворились.
– Глюки Пояса, – хмыкнул я. – Тут еще и не такое мерещится иногда. Тебе ли не знать.
– Я-то знаю, – согласился радист. – Но администратору нашему с Цереры этого не объяснишь. Молодой он еще да ранний. Выслужиться хочет.
– Ну и… с ним, – зевнул я.
– Ага, – согласился радист. – Но сообщить тебе я был должен.
Я в изысканных выражениях поблагодарил его за похвальное отношение к своим профессиональным обязанностям и собрался уж было выслушать не менее цветистую ответную тираду, как тут в наушниках треснуло с такой силой, что на долю секунды я перестал не только что-либо слышать, но и видеть.
А когда слух и зрение вернулись, то оказалось, что в эфире царит мертвая тишина, а на обзорном экране прямо по курсу расположились… Я как-то сразу осознал, что это и есть те самые пресловутые искусственные объекты, о которых буквально только что сообщал наш радист.
Диаметром, если верить дальномеру, четырнадцать, восемнадцать и двадцать два километра.
А с чего бы мне ему не верить? Я и поверил. Тем более что и собственным глазам доверять привык. Хотя то, что перед ними предстало, больше всего было похоже на плод не в меру расшалившегося воображения.
Представьте себе белую розу. Крупную, с изящно вылепленными и хитроумно закрученными, будто испускающими собственный нежный свет, лепестками.
Представили?
А теперь уберите стебель и поместите розу в космосе прямо по носу вашего «скутера», увеличив ее диаметр в сто тысяч раз и расположив рядом две такие же, только еще большего размера.
Может, я не очень удачно излагаю и какой-нибудь поэт сумел бы сказать точнее и красивее, но мне кажется, что более или менее правдивая картинка в вашей голове должна была возникнуть.
Ну, а у меня она возникла не в голове, а на обзорном экране. Во всей, так сказать, красе.
И вот, значит, висят эти три «розы» точнехонько у меня по курсу, а солары мои, числом двадцать девять штук, не выказывая ни малейшего беспокойства, устремляются прямо к ним.
Как будто век мечтали о долгожданной встрече.
И это крайне удивительно, потому как Солнечные тюлени – животные довольно осторожные, чуют опасность загодя и всемерно стараются ее избежать.
Значит, что, думаю я в рифму, нет угрозы от этих «роз»? Или просто солары их не видят? Да нет, вряд ли. Если я вижу, то и они должны. Хотя вот странность. Радар-то показывает, что никаких материальных объектов впереди по курсу нет! А я вижу, что есть. И лазерный дальномер сообщает, что до них всего-то сто пятьдесят километров и, если по-хорошему, то пора тормозить.
Но пора не только тормозить, а вообще принимать решение. Если солары не видят «розы» в своем электромагнитном диапазоне, то это еще не значит, что их нет. Отдаю команду «овчаркам» и одновременно сбрасываю скорость.
Пять роботов перестраиваются, заходят справа и пытаются изменить курс стада с помощью чувствительных лазерных уколов. Обычно это действует. Но не в этот раз. Только успели мои «овчарки» по разу «куснуть» вожака и следующих за ним четырех самых крупных соларов, как мне показалось, будто чьи-то невидимые могучие руки ухватили роботов прямо на лету, смяли их в бесформенные комки и… убрали из окружающего пространства с глаз долой. Куда? А черт его знает. Убрали – и все. Вот только что «овчарки» были, и вот уже их нет.