Солдаты великой земли (Сборник воспоминаний южноуральцев — участников Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.)
Шрифт:
Но радоваться было еще рано. На звено неожиданно налетели два «мессершмидта», вооруженные пушками. Силы были неравные. Мы заняли круговую оборону и стойко отбивались пулеметным огнем.
Вот немецкие стервятники налегли на самолет новичка Морозова. Тщетно мы пытались прикрыть товарища. Пользуясь огневым превосходством, фашисты подожгли отважно обороняющуюся машину. Мы ясно видели, что кто-то выпрыгнул на парашюте из объятой пламенем машины. Но кто, не знали.
Затем оба «мессера» налетели на мой самолет. Снаряды пробили левую нижнюю плоскость лонжерона. Самолет стал вибрировать. С большим трудом мне
Итак, мы вернулись без одной машины. Радость победы была омрачена горестью утраты.
Через двое суток, к великой радости всего полка, вернулся штурман Солдатенко. Он рассказал о том, что летчик Морозов был убит в воздухе, а он с трудом выпрыгнул из горящей машины с парашютом и приземлился недалеко от леса. Лес-то и спас от фашистов.
С большим трудом Солдатенко удалось пробраться к своим. Всего два дня он был на земле, по которой прошел кованый немецкий сапог, а сколько горя, слез и страданий он увидел!
Слушая рассказ товарища, мы поклялись отомстить за летчика Морозова, за тяжелые утраты, понесенные советскими людьми.
Советская авиация получила задание охранять переправы через реку Днепр. Мы по нескольку раз производили разведку севернее Днепропетровска, но ничего не обнаруживали. Однако агентурные данные указывали, что немцы переправляют танки именно в районе этого города.
Получив боевое задание проверить эти сведения, я снова вылетел в разведку. С первого захода опять ничего не обнаружил. При повторных заходах заметил на воде какие-то флажки. Опустившись ниже я вполне разгадал вражескую хитрость: мост был затоплен на несколько сантиметров, и флажки указывали транспорту на проезжую часть его.
Делаю еще один разворот и сбрасываю бомбы. Мост порван. Не желая привлекать внимание нашей авиации, немцы даже ни разу не обстреляли меня зенитным огнем.
Однажды в сентябре мне приказали доставить срочный пакет в штаб истребительного полка соседней авиадивизии. Когда самолет приземлился на посадочной площадке Кочубеевка, штурман Белезяк ушел с пакетом. В это время налетели три немецких самолета «Ю-88» и произвели бомбометание. Одна бомба упала впереди моего самолета, и осколки повредили трубку, идущую от маслопомпы в мотор. Вторая бомба вырвала раму, к которой крепится 3-я точка опоры, и стабилизатор лег на землю.
Через несколько минут вернулся штурман и доложил:
— Штаб полка перелетел с пригодными самолетами и техническим составом на новый аэродром. Немецкие танковые колонны прошли Сумы, Ромны, Хорол и эта площадка уже в тылу захватчиков.
Надо было принимать срочное решение, но я пока не видел выхода. Самолет требует ремонта, а сидеть здесь и «ждать у моря погоды» — не годится. Опечаленный, побрел в лес. Сосновый бор шумел от набегавшего ветра и, будто радуясь солнцу, шептал тихую песню. Я бродил какое-то время по опушке, еще не задетой войной. Удивительно, ни одной воронки. И вдруг запнулся о пустую консервную банку, неизвестно когда и кем брошенную. Вот он выход из положения. Я схватил банку и побежал к самолету.
«Надо кустарным способом произвести ремонт самому, — подумал я. — Попробую».
Разрезав банку поперек, обрезал края, соединил перебитую масляную трубку встык, обернул вырезанным из банки листиком жести, обмотал бинтом и обтянул жгутом. Хотел уже заводить мотор, чтобы проверить давление масла, но снова налетели два «мессершмидта» и начали обстреливать самолеты, стоящие на площадке.
Несколько неисправных самолетов они подожгли, а мой самолет отделался пулевыми пробоинами на плоскостях. После ухода «мессеров» я завел мотор, дал полный газ, проверил давление масла. Посадил к штурману в кабину раненого летчика истребительного полка, поднялся в воздух и скоро благополучно сел на свой аэродром в Чугуеве.
Так при нужде сослужила хорошую службу консервная банка. И стал я с тех пор более внимательно присматриваться ко всякого рода жизненным мелочам. В бою всякая мелочь имеет большое значение.
Бои на Украине никогда не забыть.
3-го января 19.42 года мне поручили разведать и уничтожить на участке железной дороги Тарановка — Лихачево (Харьковской области) бронепоезд противника, который сильно мешал наземным войскам, наступающим на город Змиев.
Задание проработано со штурманом и в указанное время мы легли на боевой курс. Подлетаем к переднему краю, видим, как бронепоезд ведет огонь из пушек и пулеметов, маневрируя по железной дороге.
Я снизился, чтобы наверняка поразить цель. При первом же заходе сброшенные бомбы, очевидно, попали в бронепоезд, он остановился, зарывшись в клубы дыма. Делаю второй заход и сбрасываю остальной груз.
— Цель накрыта точно, — передает штурман Белезяк. Теперь бронепоезд годен только для переплавки! При развороте я и сам увидел результаты попаданий.
Наша пехота пошла вперед, и мне стало легче на душе.
Развернув машину, делаю несколько заходов на бреющем полете и бью из пулеметов по фашистам.
Через пять дней командир полка майор Чук вызывает к себе и отдает приказ:
— Лейтенант Горбатов! Поручаю вам разведать станцию Лозовая, найти штаб немецкой армии и разбить. Нам известно, что штаб размещен в двухэтажном здании управления железной дороги и усиленно охраняется. Вы опытный разведчик-бомбардировщик, и, я думаю, задание сумеете выполнить.
Совместно со штурманом Мирончиком проработали маршрут полета, поднялись в воздух и взяли направление на цель.
Я имел уже свыше ста боевых вылетов, но оказать, что на этот раз не волновался, не могу.
Как всегда противник встретил наше появление сильнейшим зенитно-артиллерийским огнем. Машину забросало из стороны в сторону. На сей раз немцы хотели взять нас в вилку, если я не изменю курса, то буду немедленно сбит.
Делаю разворот под 90 градусов и лечу вдоль фронта в юго-восточном направлении. Теперь огонь не преследует меня. Разбираюсь в обстановке, затем делаю разворот на 130 градусов и лечу на северо-запад, зная, что все зенитные средства обращены на восток. Подлетая к станции Лозовая, начинаю еще больше верить в успех. Благополучно прохожу над станцией, всматриваюсь в постройки. Вижу двухэтажное здание. Ошибки быть не может. С высоты трехсот метров сбрасываю все бомбы на штаб! Уходим в сторону территории, занятой врагом. Удачно пресекаем линию фронта и благополучно садимся на своем аэродроме..