Солдаты
Шрифт:
Назад возвращались всадники, многие из них были ранены. Прямо впереди он слышал стаккато «гатлинга» и свист парового двигателя. Приближалась вражеская колонна паровых броневиков.
«Как чертовски примитивно, — подумал он. — Скорее всего, не могут сделать три лиги в час. Черт, в его старом мире их было бы сотни, тысячи, прорывающихся на десять, двадцать лиг в час, реактивные самолеты сотнями прочищали бы путь. Тем не менее, это моя война. Гаарк никогда не понимал нюансов тактики, как приспособиться к тому, что было здесь, как заложить ловушку, а затем иметь терпение позволить ей захлопнуться. Это всегда было нападение, наступление. Он был прав в том, что эти примитивы не имеют никакого понятия, как вести оборонительные боевые действия, но позволь им увидеть победу сегодня, и все это изменится».
Он понял полевой бинокль, внимательно изучил линию обороны, мельком увидел темно-голубые массы, броневики янки, медленно и методично продвигались вперед, пехота, коротко проблескивая голубым цветом, расположилась позади них. Поток трассирующих снарядов рявкнул над головой, один из броневиков выстрелил длинной очередью.
Он проигнорировал ее, смотря через рощу и далее на железную дорогу позади него. На путях стоял единственный поезд, одна из самых лучших бронированных единиц. На запасном пути расположилось множество вагонов, некоторые из них горели из-за воздушных атак, но большинство по-прежнему оставались неповрежденными, их смертельный груз, скрывался внутри.
Траншеи, переплетающиеся сквозь рощу, и вокруг железнодорожных путей, были шедевром маскировки, сырую землю, вывозили ночью, глубокие бункеры были ловко расположены, все прикрыто маскировочной сетью, из-за чего у его воинов первой мыслью было, что это некоего вида причудливая шутка.
Теперь он видел их ясно, на расстоянии менее лиги. Тонкой линии войск, которую он развернул, было как раз достаточно, чтобы позволить врагу думать, что это и было сопротивление и что теперь оно было разбито.
«Лучшее время нанести удар, когда твой противник упоен победой, тогда крах его боевого духа станет полным. Мастер Гавагар сделал это заявление три тысячи лет назад, — думал Джурак. — У Гаарка никогда не было тонкости, чтобы думать об этом, чтобы думать о лучшем способе сломить их силу воли… теперь мы это увидим».
— Джек, к северу, где мы уже смотрели ранее.
Петраччи обратил свое внимание на левый борт, туда, куда указывал Федор.
«То самое место, что и ранее, Ф-7, плантация вблизи северного края леса. Вертикальные струи дыма, меньше прежнего, но теперь их было несколько дюжин. Пятна дыма шли клубами… проклятье, машины».
— Прими управление, — прокричал Джек.
Отпустив рулевое колесо, он поднял полевой бинокль, обхватил его, понимая, как же трудно поймать фокус, поскольку машина поднималась из-за тепла раннего утра, затем выравниваясь, опадала. Он поймал их на секунду, потерял, затем снова поймал…
— Проклятие, броневики, пятьдесят… их сотня!
Глава 3
Генерал Григорий Тимокин даже не видел выстрел, который вышиб их из сражения. Секунду назад он наблюдал отступление бантагской пехоты и кавалерии, полный страстного желания, наконец-то добраться до железной дороги, а в следующее мгновение взрыв пара ворвался в его башню. Он слышал крики своего экипажа внизу под ним, парней сильно ошпарил взорвавшийся котел.
Схватившись за люк башни, с трудом дыша, он поднялся наверх и вытащил себя наружу. Как только он скатился с башни и грохнулся о землю, его броневик превратился в фонтанирующий факел, ведь около сотни галлонов керосина вылилось из поврежденных топливных баков в котел и загорелось.
В ужасе, он слышал крики умирающих солдат внутри, один из них возился с замком дверцы люка правого борта. Он встал, и, шатаясь, подошел к машине. Схватив рукоять, он попытался повернуть ее и закричал от боли — она была обжигающе горяча. Он почувствовал, что кто-то судорожно тряс ручку, но дверца не поддавалась.
Проклятье, они повернули задвижку, но не отперли внутренние замки.
— Откройте замки, будь оно проклято, откройте замки! — кричал он.
Он чувствовал, как будто был пойман в ловушку в проклятом кошмаре, дверь не открывалась, крик внутри не останавливался… и он ощущал ужас от того, что увидел бы, если бы дверь действительно открылась.
Он слышал крики внутри, а затем упал, кто-то толкнул его на землю.
— Оставайся внизу, ты проклятый глупец!
Мимо прощелкнули пули, велся пулеметный огонь, медленнее чем «гатлинг», но все же автоматическое оружие, пули пробарабанили прямо по той боковине броневика, где он стоял секундами ранее.
Наверху рявкнула ракета.
Повернувшись, он увидел, что она врезалась в другой броневик, Святой Юрий, который находился на его правом фланге. Снаряд нанес скользящий удар и взорвался, задирая броню.
— Мои парни! — прокричал Григорий. — Я должен вывести их!
— Они уже мертвы.
Затем боец стал тащить его назад, еще один солдат выскочил наружу из неглубокой траншеи позади горящей машины и помог втянуть его.
Как только все трое скатились в траншею, оболочки боеприпасов в Святом Мелади прогорели, десятифунтовые снаряды разорвались, верхняя башня оторвалась, взлетела в небеса, а затем рухнула вниз грудой искореженного металлолома.
Трассирующие патроны устремились ввысь, черный маслянистый дым выдувался из места крепления башни, как будто броневик превратился в доменную печь. Ошеломленный, он уставился на свою любимую машину, все еще не веря, что его товарищи внутри были мертвы.
— Что поразило нас? — рассеянно спросил он.
Как раз когда он задавал вопрос, он увидел вспышку света прямо впереди, дульная волна из пушки, и долю секунды спустя Святой Юрий словно подскочил вверх, башню снесло из-за этого выстрела.
Потрясенный, игнорируя опасность, он встал. Какими-то секундами ранее он возглавлял приблизительно сорок броневиков, продвигающихся строем в линию, при поддержке целой дивизии пехоты. Теперь половина из них горела. Невозможно; земля впереди, весь путь до железной дороги был открыт, враги же убегали. Он увидел еще больше вспышек, как будто орудия стреляли из-под земли… скрытая линия, закамуфлированная, не видимая ни с земли, ни с воздуха.
Проклятие, как они сделали это? Как они научились этому?