Сольная партия

Хиггинс Джек

– Зная Азу, могу себе представить. Потихоньку начали собираться люди.

Большинство из них, явно жители окрестных деревень, пришли пешком. Вуд обратился к прихожанам с приветствием, а затем с противоположной стороны окружавшего церковь забора открылась ведущая в церковный сад калитка и появилась жена священника.

Она не надела траур, ограничившись простым серым костюмом с плиссированной юбкой и туфлями и чулками коричневого цвета. Как и при первой встрече с Бейкером, бархатная лента туго перехватывала на затылке ее волосы. Для подобной ситуации она вела себя

с неестественным спокойствием.

– Здравствуйте, господин суперинтендант, – кивнула Хелен Бейкеру.

Тот не нашелся, что ответить. Фрэнсис Вуд поцеловал жену в щеку, и она прошла в церковь. Катафалк подъехал к дверям покойницкой, и через несколько минут Гарри Пул, его сын и четыре помощника, все в черном, внесли на плечах гроб.

Вуд двинулся им навстречу.

– Знаешь, что я ненавижу больше всего в таких процедурах, Джордж? – спросил Бейкер. – То, что они, возможно, делают это сегодня уже в третий раз. Тот же катафалк, те же черные костюмы, то же подходящее к случаю выражение лиц. Во всем этом таится какой-то скрытый смысл, но он ускользает от меня.

– Что-то Моргана не видно, сэр.

– Я заметил, – отозвался Бейкер и, когда скорбная процессия двинулась к ним навстречу, предложил: – Раз уж мы здесь, зайдем внутрь.

Они заняли место на скамье в середине церкви. Траурный кортеж проследовал мимо них. Фрэнсис Вуд начал заупокойную службу.

– „Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет; и всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек".

Носильщики поставили гроб перед алтарем и удалились. После паузы Вуд продолжил:

– „В Тебе, Господи, наше спасение и ныне, и присно, и во веки веков".

Внезапно дверь распахнулась и захлопнулась так громко, что священник, замолчав, оторвал глаза от молитвенника. Собравшиеся в церкви повернули головы. У порога стоял Аза Морган – в парадной форме, подтянутый, сверкая начищенной пряжкой и пуговицами, увешанный медалями. Он снял берет и сел на скамью в последнем ряду.

Не повернулась только Хелен Вуд. Она сидела в стороне ото всех, впереди, выпрямив спину и неотрывно глядя перед собой. После секундной паузы ее муж продолжил службу, громко и отчетливо.

Когда они направились в сторону кладбища, вдалеке прогрохотал гром и первые тяжелые капли дождя испещрили пятнами выложенную плитами дорожку.

– Одна из величайших банальностей жизни, – заметил Бейкер. – Восемь раз из десяти на похоронах идет дождь. Вот почему я проявил предусмотрительность.

Он открыл зонтик, и они со Стюартом последовали за процессией деревенских жителей, направлявшейся по петлявшей среди памятников тропинке к свежевыкопанной могиле.

Большинство из них осталось стоять на почтительном расстоянии, пока Хелен Вуд у края могилы неотрывно глядела в лицо мужу. Аза Морган в своем красном берете, сдвинутом набок точно под предписанным уставом углом, расположился за спиной священника.

Фрэнсис Вуд продолжил службу, возвышая голос по мере того, как крепчал дождь. В нужный момент его супруга опустилась на одно колено и, зачерпнув

горсть земли, бросила ее в разверстую могилу. Несколько секунд она оставалась в такой позе, затем подняла глаза и увидела, что Морган шагнул вперед и встал рядом с ее мужем.

Фрэнсис Вуд завершил молитву:

– „Пусть земля идет к земле, пепел к пеплу, зола к золе, и да пребудет с нами надежда на воскресение".

Морган снял берет и бросил его на крышку гроба. Хелен Вуд медленно поднялась с колен, не отрывая взгляда от его лица. Он повернулся и мимо могильных памятников решительно зашагал к церкви.

– В деревне теперь еще долго будет о чем поговорить, – заметил Бейкер.

Когда Фрэнсис Вуд через несколько минут зашел в церковь, Морган сидел на скамье в первом ряду со скрещенными на груди руками. Взгляд его был устремлен на алтарь.

– Аза, ты пришел сюда не затем, чтобы молиться. Что же именно тебе нужно?

– Да уж не та чушь, которую ты нес там, – ответил Морган. – Поскольку Господу в его великой милости угодно было призвать к себе душу нашей любимой сестры. Какого черта это все значит, Фрэнсис?

– Не знаю, Аза. Видишь ли, для меня это вопрос веры. Веры в волю Божию всегда и во всем.

– Очень утешительно, – горько бросил Морган и, поднявшись, взошел по ступеням на кафедру.

– Ну, хорошо, Аза, говори, что у тебя на уме.

Разговор мужчин в тени открытой двери слушали Бейкер и Стюарт.

– Я просто пытаюсь увидеть проявление Божьей милости в том, что он оставляет маленькую девочку на пути сумасшедшего фанатика, убегающего с места преступления. Возможно, кстати, тебя заинтересует тот факт, что ответственность за покушение взяла на себя арабская террористическая группа „Черный сентябрь". Милое название, согласись. Сразу все становится понятным.

Морган говорил неестественно спокойным тоном, костяшки его пальцев, вцепившиеся в край кафедры, побелели от напряжения.

– Аза, наказывает Господь. Люди только мстят, – заметил Вуд. – Кажется, я знаю, по какой дороге ты собрался идти, и скажу тебе следующее. В конце ее ты не найдешь ничего. Ни ответа, ни удовлетворения – ничего.

Морган огляделся.

– Интересно, раньше я не замечал, как у вас здесь красиво. – Он спустился с кафедры, быстрым шагом миновал неф и вышел на улицу.

Бейкер и Стюарт смотрели ему вслед. Дождь припустил еще сильнее, и они издалека следили, как Морган с непокрытой головой прошел под струями мимо покойницкой и сел в свой „порше".

– Бери машину и веди его, – приказал Бейкер. – Я вернусь в Лондон поездом. Не отставай ни на шаг. Я хочу знать, куда он направится и что будет делать. Только попробуй потерять его – я с тебя голову сниму.

Стюарту не составило особого труда держать в поле видимости серебристый „порше", поскольку, даже оставив Лондон позади и выйдя на автостраду, Морган редко выжимал больше семидесяти миль в час и переходил в крайний ряд, только когда ему приходилось обгонять тяжелые грузовики и прочие медленно ползущие машины.