Солнце больше солнца
Шрифт:
Маркелу Николаевичу до острой жалости не хотелось разлучаться с восхитительным представлением, но катер подошёл к берегу - пришлось завести мотор мотоцикла и, выехав на берег, сосредоточить внимание на дороге, помчавшись теперь уже по Ульяновской области. Путь к Пензенской, к Кузнецку, лежал через село Ореховку - впереди раскинулось до её усадеб поле цветущего разнотравья, напитываясь солнечной силой.
Мотоциклист остановился, послушал гудение пчёл, ловя их взглядом над цветками травы, - и до чего захотелось мёда! В Ореховке на базарчике купил его полбанки, в магазине оказался белый хлеб, и, проехав за село, увидев поодаль от дороги лесок, Неделяев свернул
Автор замер с карандашом в руке, подумал: "Жанр фантастики даёт мне возможность!" и написал, что там, где проехал Кережков - от самой Москвы до германской деревни, по которой он катит сейчас, - стали распространяться вправо и влево, до самого крайнего жилища, благополучие и его защищённость, над огородами, садами, в сельских домиках и в городских квартирах загорались домашние солнца.
Маркел Николаевич перечитал написанное, разделся, растянулся под таким близким единственным солнцем и закимарил. Проснулся от головной боли, когда солнце собиралось закатиться. Он посидел, сжимая голову руками, пока боль не поутихла, уточнил по карте маршрут, доехал до первой деревни и у одного, второго, третьего дома зовя хозяев, попал на тех, которые пустили на ночлег.
116
Встав с хозяевами спозаранок, он получил за плату хлеб с маслом, молоко, поел и, испросив позволения положить на стол рукопись, взялся описывать въезд Кережкова в Восточный Берлин, выступления на его площадях перед толпами немцев, раздачу листовок. Потом герой проехал в Западный Берлин, обличая акул-монополистов любой масти, призывая понять: "Человек - это звучит гордо!" и сплотиться в миллиард.
Далее Маркел Николаевич описал, как герой едет по Западной Германии, убеждая народ изгнать американцев с их атомными бомбами и повторяя то, к чему призывал в Москве, в Смоленске, в Польше, в Восточной Германии: "У политиков их международная игра! Не верьте им, сопротивляйтесь им! Знайте об умерших и умирающих после взрыва Тоцкой бомбы и катастрофы в Сороковке. Как их много. Гробы, гробы, гробы! Ужасайтесь и желайте во что бы то ни стало только своего домашнего солнца, не стесняйтесь, что оно маленькое, лишь бы оно было целиком и полностью ваше!"
Слова доходят до тысяч людей, до миллионов, и за мотоциклистом воцаряется, разливаясь вширь, благоденствие жителей в сквозном радостном свете их собственных маленьких солнц.
Автор поглядел на карту в учебнике, выбрал Землю Рейнланд-Пфальц, указал, что Кережков направился туда. Пора было в дорогу и самому. Убрав рукопись в портфель, он сел на мотоцикл, помчался к Кузнецку, видя себя своим героем, едущим по Германии, которую, правда, не удавалось вообразить.
После полудня впереди появилось довольно большое село, что напомнило Маркелу Николаевичу об обеде. Как путешественник и ожидал, столовая оказалась в центре. Перед ней дремала площадь, на которой должны были останавливаться рейсовые автобусы, о чём говорил прибитый к столбу щит с названиями населённых пунктов. Тут же стоял киоск, где, видимо, продавались билеты. На скамейке рядом сидели трое в кепках, обратившие взгляды на мотоциклиста, который затормозил близ двери столовой.
Маркел Николаевич взял из люльки портфель с рукописью, ружьё в чехле, подумал, не забрать ли сумку с запасной одеждой, но решил, что не стоит и её тащить в столовую: авось не украдут. Меж тем трое покинули скамейку, подошли; из-за жары пиджаки распахнуты, расстёгнуты вороты рубашек. Один из незнакомцев, повыше, поплотнее других, отнюдь не щуплых, улыбнулся Неделяеву приветливой улыбкой доброго малого, который скучает без дела и рад поговорить.
– Хорошо, когда на своих колёсах, - не надо автобуса ждать.
– Не надо, - Неделяев кивнул, отозвавшись про себя о незнакомце: "Экий детина!"
Тот, глядя на мотоцикл, одобрительно произнёс:
– Трофейный!
– А какой же!
– дружески откликнулся Маркел Николаевич.
Он пошёл в столовую, и приветливый малый высказал своим спутникам:
– Не пообедать и нам?
Трое последовали за Неделяевым. В столовой было почти пусто, разговорчивый детина и второй незнакомец сели за столик с Маркелом Николаевичем, третий уселся за соседний, опустив на пол мешок, в котором, предположил Неделяев, были вещи всех троих. Он счёл их шабашниками, что ищут по колхозам заработка.
Обслуживала официантка, сказавшая, что на первое - куриный суп с лапшой. Посетители кивнули: неси!
Детина, сидевший напротив Неделяева, привстал, протянул ему руку:
– Будем знакомы. Олег.
Маркел Николаевич также привстал и, пожимая руку, бегло назвался, непривычный к откровенности:
– Иван Иваныч.
По тому, как это было сказано, и по самим имени-отчеству его поняли и ответили усмешкой: "Соврал, но твоё дело". Детина указал движением головы на сидевшего с ними за столиком:
– А он - Паша.
– Лучше - Паша, - поправил тот, перенеся ударение с первого на последнее "а".
При этом, казалось бы, он должен был улыбнуться, однако его лицо тёртого мужика осталось замкнуто невозмутимым. Руку он не протягивал. Неделяев, прежде увидев на руке детины часы, заметил часы и у Паши, выглянувшие из-под рукава.
Третий, что сидел за соседним столиком, вопросительно посмотрел на Олега, и тот сообщил Маркелу Николаевичу:
– А его зовут Мишаня.
Маркел Николаевич издал "угу", густо намазывая кусок хлеба горчицей, посыпая солью.
Официантка пришла с подносом, четверо принялись за суп. Олег проговорил с умильной ноткой:
– Меня в детстве учили: четыре ложки супа - и откусываешь хлеб, еще четыре ложки - и снова откуси.
Неделяев носил в рот ложку за ложкой, думал, сдерживая радость: "Неужели всегда теперь буду есть без страха, что радиации набираюсь?" После услышанного он, никогда не считавший ложек, поймал себя на том, что рука невольно поднесла хлеб ко рту после третьей.
Олег, заметивший это, благодушно рассмеялся:
– А у вас не так.
– И вскользь спросил: - Куда едете?
Маркел Николаевич, не любивший без нужды рассказывать о себе и о своих делах, ответил нехотя и не сразу:
– В Кузнецк.
Детина переглянулся с Пашей, с Мишаней, сообщил:
– Нам в ту же сторону, в Славкино.
– Да куда же я вас посажу?
– вырвалось у Неделяева, подумавшего было, что трое попросят подвезти их.
Олег опять рассмеялся.
– Мы на попутке поедем, раз автобуса нет. А сказал я просто потому, что познакомились с вами симпатично, и вдруг и дорога у нас в одну сторону.
– Он подался к Неделяеву, проговорил с выражением заговорщика: - За это надо выпить. Здесь разливное вино дают.