Солнце, что следует за Луной. Ожидание
Шрифт:
– Нужно как можно скорее занести его в дом.
Увидев стоящего рядом Варди, он обратился к нему:
– Не поможете ли мне, господин?
– Да, конечно,– отвечал тот.
Лишь теперь взгляд Савалли упал на Елену и прижавшуюся к ней Нимфею.
– Госпожа,– обратился он к девушке, – не могли бы вы понести перед нами лампу?
Елена в ответ кивнула и поднялась. Она взяла лампу и пошла вперед. Нимфея шла рядом с ней, испуганно прижимаясь к ее юбке. Варди и Савалли подняли господина Аталлоса и понесли в дом.
– В комнату по праву сторону,–
Елена толкнула дверь, и они вошли в темное помещение, как ей поначалу показалось, все заваленное каким-то хламом. Она поставила лампу на ближайший деревянный стол рядом с дверью.
– Положим его вот сюда, – сказал Савалли, указывая на небольшое кресло, стоящее посередине комнаты. Затем он стал зажигать все лампы и светильники, что находились в комнате, пока не стало достаточно светло, чтобы можно было рассмотреть ее как следует. Вдоль трех стен тянулся деревянный стол, а на нем чего только не стояло. Елена никогда в жизни не видела таких приборов. Какие-то колбы, трубки, банки, все это соединялось между собой, четвёртая стена, с выходящим на дорогу окном, вся была увешана полками, заваленными сверху до низу книгами разной толщины, свитками, бумагами, здесь же стоял умывальник. Господин Савалли помыл тщательно руки с мылом и достал из ящика стола небольшой деревянный футляр. Он открыл его, и Елена разглядела ножницы, тонкую нить и иглу. Затем, взяв жестяную кружку, он налил что-то в неё из бутылки, стоящей рядом.
– Спирус, тебе нужно выпить это,– сказал Савалли и стал вливать содержимое кружки в рот купцу.
Тот поперхнулся и закашлял. Но врач не убрал руку от его рта и настойчиво заставил несчастного выпить все до конца.
– Иначе, боюсь, потеряет сознание,– объяснил он свои действия присутствующим, прежде всего взволнованному Ханбеку.
Затем Савалли взял деревяшку и вставил ее в рот раненного прямо между зубов. Ножницами он разрезал бинты, которые защищали грудь купца, и на свет показалась глубокая, сочащаяся рана.
– Мне нужен один человек, чтобы держать господина Аталлоса, второй, чтобы освящать рану, пока я буду ее зашивать,– объяснил врач, хмуро разглядывая исполосованную грудь купца.
– Я подержу его,– сказал Варди.
– Особенно его руки и туловище должны оставаться неподвижны,– объяснил Савалли, – а вы, госпожа,– обратился он вновь к Елене,– поможете мне снова с лампой? Только держать придётся долго, вы сможете?
– Да, конечно,– ответила она уверено и подняла лампу так, чтобы свет от неё максимально хорошо освещал рану.
– Ну, что ж, тогда приступим,– сказал Савалли, садясь на табурет перед раненым и беря в руку иглу с нитью,– а вот детям лучше на это не смотреть, – проговорил он, смотря на Нимфею и Ханбека.
– Я останусь! – воскликнул Ханбек. – Я не брошу отца!
– Мой мальчик, ты уже доказал всем, и своему отцу в том числе, что ты храбрый и мужественный. Но сейчас будет лучше, если ты уйдешь.
Ханбек нахмурился. Он не хотел уходить.
– Время для твоего отца – вот, что самое главное. Давай, не будем его терять.
Елена подошла к Нимфее и произнесла:
– Дорогая, посиди в другой комнате.
Но девочка замахала головой и вцепилась в ее платье.
– Пойдём, – неожиданно сказал Ханбек, беря Нимфею за ручку и заглядывая в глаза, – у господина Савалли в соседней комнате есть деревянная лошадка, я тебя на ней покатаю, не бойся.
Девочка поначалу засомневалась, но Все-таки отпустила платье Елены и пошла вместе с мальчиком.
– Итак, приступим, – повторил Савалли. И начал зашивать рану.
Боль была такая, что тело господина Аталлоса выгибалось в судороге.
– Терпи, Спирус, терпи! Сейчас закончу и верну тебя супруге. Держите крепче! – крикнул он Варди.
И тот навалился всем телом на несчастного, не давая возможности даже вздрогнуть. Руки Елены, держащие лампу, затекли и начали дрожать. На лбу Савалли проступил пот от напряжения, но руки двигались чётко и уверено, было видно, что зашивать раны для него обычное дело.
– Все! Готово!
– Воды!– тут же захрипел господин Аталлос. – Воды!
– Госпожа, там кувшин у окна, – обратился Савалли к Елене, не отрывая глаз от раны,– будьте так добры, принесите ее.
Елена опустила лампу, взяла кружку и налила в неё воды из кувшина. Затем подошла к раненому купцу, и, придерживая одной рукой его голову, помогала ему пить. Савалли уже закончил с раной и мыл руки.
– Ну вот, друг, скоро пойдёшь на поправку. Думаю, теперь его можно отвезти домой. Только везите осторожно, ему сейчас тряска ни к чему.
– Мы не знаем, где он живет, – отвечал Варди, – мы всего лишь проезжали мимо и нашли его раненым и ограбленным у дороги.
Савалли нахмурился, задумавшись над чем-то.
– Проклятые велеты,– проговорил он,– не дают нам покоя. Это уже не первый случай, когда они вот так нападают на купцов и простых людей. Но раньше это было больше в ночное время, теперь же они совсем обнаглели и орудуют даже днём.
На лице Савалли читался гнев и ненависть.
– Я одного не пойму, – недоумевал Варди, – как дикие восточные племена оказались так далеко от границы?
– Да так и оказались, – резко отвечал Савалли, – из-за продажных чиновников и префектов, которые ради золота готовы продать родную страну и людей. Велетийские вожди делятся с ними добычей, те и закрывают глаза на все.
– А что же наши войска?– спросила в страхе Елена. – Разве они не должны останавливать их ещё на границе?
Савалли усмехнулся.
– Конечно должны, госпожа, но да только помимо велетов существует целая орда других ещё более диких и свирепых племён по границам. И сколько их не бей, они, словно тараканы, прибывают и прибывают с новой силой. Фарсала раньше была боевым форпостом, стоявшим на страже юго-восточных рубежей сначала Вереиды при Фламендерах, затем самой Империи. Но времена ее воинской славы давно канули в лету. Теперь это тихий городок рыбаков, виноделов и парфюмеров. И если велеты решат напасть на нас, как нам отбиваться? От кого ждать помощи?