Солнце и луна

Мэнсфилд Кэтрин

— А ну-ка, дети, сидите смирно.

Луна всё дергала за скатерть так, что та вся свесилась на её сторону, а у Солнца её вообще не было — а потом притворилась, что она это не нарочно.

Наконец, зазвенел колокольчик. Няня накинулась на них со щёткой для волос, ему пригладила чёлку, а ей расправила, как следует, пышный бант и соединила обоих за руки.

— Спускайтесь же! — прошептала она.

И они пошли вниз. Солнце чувствовал себя глупо, когда вот так держал Луну за руку, но Луне это, похоже, нравилось. Она взмахнула

ручкой, и звякнул колокольчик на её коралловом браслете.

У двери в гостиную стояла Мать, обмахиваясь черным веером. Гостиная была полна благоухающими, шелестящими шелками женщинами и мужчинами, одетыми в черные сюртуки с забавными хвостами — как у жуков. Среди них находился Отец, он говорил очень громко, и что-то гремело у него в кармане.

— Какая прелесть! — кричали дамы. — Ах, утятки! Ах, ягнятки! Просто конфетки! Ах, лапочки!

Все люди, которые не могли подступиться к Луне, целовали Солнце. А тощая старушка с клацающими зубами сказала:

— Такой серьезный малыш, и слегка постучала его по голове чем-то твёрдым.

Солнце посмотрел, продолжался ли там тот же концерт, но мужчина исчез. Вместо этого, толстый человек с розовой головой склонился над роялем и разговаривал с девушкой, которая держала скрипку возле уха.

Только один человек очень понравился Солнцу. Это был слегка седой мужчина, с длинными седыми усами, который прохаживался в одиночку. Он подошёл к Солнцу, очень забавно закатил глаза, и сказал:

— Привет, мой мальчик.

Потом он ушел. Но вскоре снова вернулся и сказал:

— Любишь собак?

Солнце ответил:

— Да.

Но потом он опять ушёл и хотя Солнце искал его повсюду, не мог его найти. Он подумал, что тот вышел на улицу, чтобы принести щенка.

— Спокойной ночи, мои драгоценные дети, — сказала мама, обнимая их голыми руками. — Летите в своё гнездышко. Тогда Луна пошла и опять сделала глупость. Она у всех на глазах протянула кверху руки и произнесла:

— Пусть мой папа отнесёт меня.

Но, похоже, всем это понравилось — Папа нагнулся и поднял её, как и всегда. Няня так спешила уложить их спать, что даже прервала Солнце во время молитвы и сказала:

— Закругляйся, малыш, давай.

И через мгновение они уже были в постели и в темноте, если не считать свечки — ночника на блюдечке.

— Ты спишь? — спросила Луна.

— Нет, — ответил Солнце.

— А ты?

— Нет, — сказала Луна.

После этого прошло много времени, и Солнце снова проснулся. Снизу раздался громкий, громкий шум аплодисментов, похожий на шум дождя. Он услышал, как Луна заворочалась.

— Луна, ты не спишь?

— Да, а ты?

— Тоже. Ну, давай пойдём и посмотрим с лестницы.

Они только — только уселись на верхней ступеньке, когда дверь гостиной распахнулась, и они услышали как гости пересекли переднюю и направились в столовую. Потом, дверь закрылась; послышался шум «взрывов» и смех. Вскоре

всё прекратилось, и Солнце увидел, как они все ходят и ходят вокруг прекрасного стола, держа руки за спиной, как он обычно делает. Круг за кругом они ходили так, разглядывали и пристально изучали. Человеку с седыми усами больше всего понравился домик. Когда он увидел орех вместо ручки, то закатил глаза, как это делал раньше и сказал Солнцу:

— Заметил орех?

— Не кивай головой так, Луна.

— Я не киваю. Это ты.

— Нет. Я никогда не киваю головой.

— О — о, ты киваешь. Ты кивнула сейчас.

— Я не кивала. Я только показала тебе, чтобы ты этого не делал.

Когда они снова проснулись, был слышен только очень громкий голос Отца и смех Матери вдалеке. Отец вышел из столовой, взбежал вверх по лестнице, и, споткнувшись, чуть не упал на них.

— Привет! — сказал он. — Ей — богу, Китти, приди и посмотри на это.

Мать вышла.

— Ах, вы непослушные дети, — ответила она из передней.

— Пускай спускаются вниз, и дадим им полакомиться, — сказал отец. Солнце никогда не видел его таким веселым.

— Нет, конечно, нет, — сказала Мать.

— О, мой папочка, давай! Спускай нас вниз, — сказала Луна.

— Меня повесят, если я этого не сделаю, — воскликнул отец. — Меня не запугать. Китти — там.

И он подхватил их, каждого под мышку. Солнце подумал, что Мать ужасно рассердится. Но она не сердилась. Она продолжала смеяться над Отцом.

— Ах, ты ужасный мальчишка! — сказала она. Но она не имела в виду Солнце.

— Ну же, детишки. Приходите и возьмите вкусненького, — сказал так радостный отец. Но Луна остановилась на минуту.

— Маменька — ваше платье съехало на одну сторону.

— Правда? — сказала мама. И Отец ответил:

— Да, — и притворился, что собирается укусить ее за белое плечо, но она оттолкнула его.

И они вернулись в красивую столовую. Но — о! о! Что случилось. Ленты были развязаны, а все розы вытащили. Маленькие красные столовые салфетки лежали на полу, все сияющие тарелки и сверкающие бокалы были грязными. Прекрасная еда, которую украшал повар, вся была разбросана, и повсюду были косточки и объедки, фруктовая кожура и скорлупа. На столе даже лежала опрокинутая бутылка и из неё что-то вылилось. И никто не поставил её на место.

А маленький розовый домик в центре стола со снегом на крыше и зелеными окошечками был разбит — сломан — наполовину растекся в сторону.

— Давай, Солнце, — сказал отец, делая вид, что не замечает. Луна подняла ножки в пижаме, побрела к столу и со скрипом встала на стул.

— Cъешь кусочек этого мороженого, сказал отец, отламывая еще часть крыши. Мать взяла маленькую тарелочку и держала ее перед ним; она положила другую руку ему на шею.

— Папа. Папа, — взвизгнула Луна. — Слева маленькая ручка. Маленький орех. Можно я его съем?