Солнце, которого не было

Той Кристина

– Да что ты делаешь? – крикнул я. – Ты не понимаешь, что надо вести себя тише? Ты так всех роботов вокруг себя соберёшь, не говоря уже о солдатах!

Она то смотрела на меня, то оглядывала заброшенный дом, где я решил спрятаться. Мы находились в одной из этих небольших призрачных деревень. Она вся дрожала, закрывала рот руками, тихо всхлипывая. Я понял, что перегнул.

– Извини, – прошептал я. – Я не хотел тебя пугать.

Девушка выглядывала пути бегства. Я понял это, когда она ломанулась на своих ватных ногах и запуталась в них. Я едва успел подхватить бедняжку, чтобы она не упала на камни и арматуру

у разрушенной стены.

– Ты хоть понимаешь то, что я говорю? Я тебя не обижу!

После этих слов она крепко прижалась ко мне и заревела взахлёб.

– Я испугалась, я так испугалась! Я думала, ты убьёшь меня прямо там! Я видела, как вы умеете убивать!

Я удивился, пытаясь понять, в какой же из моментов мы могли не заметить слежки. Если это касалось крупных хищников, типа гризли, мы делали всё быстро, но сосредоточенно. И всё, что происходило дальше поля боя, нас действительно не интересовало. Конечно, меня бы и самого до дрожи испугало это зрелище: Илона ловко уворачивается от неповоротного зверя ростом под три метра, и, пока она его отвлекает, появившаяся словно из неоткуда Аксель применяет свой любимый приём – вонзает в спину животного меч и, используя свой костюм, вспарывает её, ломая кости, как солому.

– Я тебя не обижу. Обещаю.

От серьёзности моего голоса мне самому стало неловко, но она мне поверила. Поверила в мои слова, извинилась и, взяв меня за руку, стала искать место укуса. Рука была хорошо защищена, поэтому я отдёрнул её, пытаясь не покраснеть от стыда.

– Да не больно мне, просто не ожидал, что ты будешь кусаться.

– Я, знаешь ли, тоже не рассчитывала, что встречу солдата, который схватит меня в охапку и потащит в такое… сюда.

Девушка продолжала осматриваться.

– Где мы вообще?

– Понятия не имею, – начал оглядываться и я. – Где-то на северо-востоке.

Девушка нахмурилась от невнятности моего ответа, а я не знал, как ей объяснить, что у населённых пунктов теперь нет названий и ориентиров. Лишь устоявшие стены разрушенных домов, хаос и трупы. Она не сразу заметила их, а когда поняла, что одеялом прикрыты скелеты, нежно обнимающиеся в преддверии смерти, то от ужаса прикрыла рот руками.

– Мы можем уйти в другое место? – прошептала девушка, и я был удивлён, что она готова идти со мной. Позже Гелиос вспомнит этот момент и признается, что хотела лишь вывести меня в лес и скрыться, но не решилась.

– К-конечно, – сухо ответил я и прокашлялся. – Куда ты хочешь пойти?

Она не ответила. Просто побрела, аккуратно переступая своими босыми ногами по грязной, пропитанной кровью и пылью земле. Шла осторожно, оглядываясь на меня, словно боялась, что я сейчас вытащу оружие и убью её. А я заворожённо смотрел на неё. Смотрел, как на спасение. Может, человек и не сможет вернуться домой, но это стоило того, чтобы жила она. Чтобы ступала по этой земле, которую не уберегли жестокие, эгоистичные нелюди. Ступала так легко и беззаботно, оглядывая всё вокруг с такой любовью. Оглядывая всё, что я так ненавидел, и рассказывая об этой природе так, как никто больше не сможет, уверяю вас.

– Смотри, – сказала она.

Остановившись на краю обрыва, на который я не обращал внимания, пробегая мимо уже не один десяток раз, она указала на мелкий чёрный водопад на другой стороне нашего леса. Происхождение этого кратера

до сих пор большая загадка для меня, но полагаю, это след от какой-то из ракет, след последней войны на этой чёртовой планете. И я, скорее, желал бы от него отстраниться, не обращать внимания. Но эта странная девушка была права. Там было на что смотреть.

Кратер, словно отдельный подземный мир, уходил большими ступенями вниз, там текли ручьи, кое-где струились большие водопады – и вся вода спускалась вниз, образуя озеро с чёрным дном, уровень которого, очевидно, давно не менялся. Отсюда я смог наблюдать за более дружелюбными зверями, чем гризли. Без озонового слоя днём температура на поверхности была, как в жарких пустынях, что позволяло сохранить тут жизнь животных из саванны, когда те иммигрировали. А вот ночью им приходилось хорошенько прятаться, ведь становилось очень холодно. Вечная осень застыла на Земле, заключённая между жарой и холодом.

Я окинул взглядом девушку в лёгком чёрном платье. Она словно почувствовала мой взгляд, обернулась и спросила:

– Здесь же лучше, чем в чужих домах?

– Покажи мне ещё что-нибудь, – прошептал я, изумлённо оглядывая все эти просторы.

– С радостью, – ответила она.

В тот день я поверил в Бога. Поверил в неё, и она стала для меня этим Богом. И я не хотел ни с кем делиться тем, что она существует. Пусть они все остаются атеистами!

Сейчас она мертва, и вместе с ней – моё желание ступать по этой пустой земле.

Глава 4

Эта ночь станет одной из самых запоминающихся для Ареса. Он ещё никогда не бывал в такой ситуации. Просыпаться не по будильнику, а от удара по носу неугомонного во сне Дюка, боль от острых пружин, впивающихся в рёбра, борьба за одеяло во сне…

Он хотел было поклясться себе, что больше никогда не будет спать в чужом доме, но вспомнил, как судьба-злодейка любит доказывать ему, что даже подумать «никогда» – всё равно, что бросить ей вызов. Поэтому Арес опустил все проклятья и клятвы в своей голове, накинул форму поверх экзоскелета, в котором ему пришлось сегодня спать, и поспешил вернуться в пятый, на свой удобный матрас.

До вокзала он старался не поднимать глаз, чтобы не испытывать чувства вины за «прекрасную» архитектуру этих куполов. Получалось плохо.

Хоть улицы старых, клонящихся к земле домов ещё пустовали, парень отчётливо ощущал на себе осуждающие взгляды. Грязь под ногами скользила, словно желая уронить гостя и показать ему все прелести местной жизни. Невольно Арес вспомнил, в каких условиях живут «сверхлюди», как их теперь было принято называть, и, страдая от несправедливости этого мира, сжал кулаки. Как до этого дошло?.. Нет, как это исправить?

«У солдата воли нет. Ты стоишь с оружием в руке, и тебя всегда окружает сотня дул у виска, – думал он, понимая, что у кого-то слово «долг» заменило слово «совесть», а у кого-то они сплелись в одно, и второму типу солдат он даже завидовал. Они свято верили в то, за чем шли, и в тот мир, который строили. А во что теперь должен был верить он?.. Лучший солдат по результатам службы, худший – по верности.

Мысли об этом улетучивались так же стремительно, как уходил первый рассветный поезд с вокзала второго сектора, и, стоило Аресу сойти с перрона в пятом, как сделка с совестью отошла на второй план.