Солнце, которого не было

Той Кристина

– Арес проводит вас до дома и расскажет, что тут происходит.

Чуть шире, чем обычно, открытые глаза – единственное, что выдало удивление Ареса. Сегодня он рассчитывал отхватить что-то более опасное, чем просто патрулирование леса. Надеялся, что его загрызёт гризли, укусит ядовитый шмель… да хоть что-нибудь, лишь бы не видеть лица Селены, так похожего на лицо Гелиос. Не пытаться вспомнить, как эти губы целовали его при каждой встрече. Как тонкие бледные руки обнимали его за шею. «Как скажешь, только не уходи больше, – шептала она ему на ухо. – Всё будет, как ты скажешь». По-другому их отношения не могли закончиться. Кто-то должен

был остаться. И каждый раз, проматывая их последний диалог, он хотел вырвать все фразы, в которых говорил, что ему нужно уйти, что он вернётся. Вырвать для того, чтобы остаться. Для того, чтобы жила она. Мало того, что все вокруг не просто не дают ему забыть, кто он и что случилось с ней, так Николь ещё и поселила её сестру в соседней комнате. Просто чтобы добить его. Чтобы эти красивые глаза смотрели на него, как на убийцу, в то время как Арес был готов и сам признать это.

– У него как раз выходной. Да?

Николь приподняла бровь, ожидая, что солдат подыграет ей. Увидеть изумление на его обычно каменном лице было для неё большим достижением. Но это было мимолётное явление. Лицо Ареса вновь стало непроницаемым, словно он робот, а не человек, без перебоев терзающий себя смертью единственного человека, с которым ему было хорошо.

– Как прикажете, – ответил солдат.

* * *

Николь было тяжело подавить слёзы, поэтому она осталась в кабинете, наблюдая за митингующим народом и остатками злостных фраз, которые исчезали на её глазах. Она даже не повернулась, чтобы попрощаться с ними, отчего Дюк почувствовал себя виноватым, но Аня потянула его за рукав кофты, словно боялась, что женщина сейчас передумает, – и кабинет перекроют прутья, превратив его в клетку.

Арес попросил всего минуту ожидания, пока захватит таблетки (о них-то он никогда не забывал). Солдат планировал остаться у рыжего мятежника на ночь. Мысль пересечься ещё хоть раз с такой одновременно похожей и не похожей на Гелиос девушкой отравляла его, как яд. Тот самый яд, который пах горьким миндалём.

Пока ребята ждали Ареса, Дюк рассматривал пустой коридор, который до революции был переполнен снующими туда-сюда толпами работников. Он мог поспорить на все оставшиеся деньги, что Николь знала, кто больше всего тратил сил на благо общества, а кто просто весь рабочий день только и ждал, пока тот закончится. Но больше его огорчала фраза, что среди сотрудников офиса, так же, как и среди сотрудников охраны, были те, кто добровольно оставил должность после революции. Для Дюка всё было настолько очевидно и правильно, что он просто и мысли не допускал, что кто-то может не поверить в правду. В безопасное существование сверхлюдей и остатков человечества.

В коридоре послышались шаги, недовольный голос что-то приказывал, из-за тишины в ответ казалось, что в пустоту. Но, судя по шуму, людей определённо было больше, чем один. И мужской голос казался таким знакомым. Дюк обернулся и испуганно вдохнул, когда узнал того, кому принадлежал этот голос.

– Я приказал троим её охранять! Мне не важно, что она сказала! Без охраны вообще из дома её не выпускайте!

Мужчина не сразу заметил Дюка. Только почти поравнявшись с ним, он остановился и опустил телефон, по которому разговаривал. Вместе с ним остановился и его охранник.

– Я перезвоню.

Мужчина недоверчиво повернул голову в сторону своего охранника, словно хотел убедиться, что тот тоже видит перед собой это недоразумение.

–

Дюк? Я ведь не обознался?

– Здравствуйте, господин Радоуцкий.

Отец Киры улыбнулся.

– Я бы обнял тебя, но это кажется таким неуместным. Я очень рад, что ты и правда в порядке.

– Что? Рады? – прошептал Дюк.

Всё время, прошедшее с момента аварии, Дюк думал, что заказчиком был именно Радоуцкий, и сейчас не понимал его радости.

– Ну, во-первых, Кира не сошла с ума, когда говорила, что видела тебя в больничной палате. Во-вторых, когда ты умер, это было ударом и для меня. Ты вернул мою дочь домой, и мы обговаривали твой переезд к нам. Наверно, важно упомянуть и то, что мы много тогда с ней начали взаимодействовать, и я правда был счастлив. Твоя, так называемая, смерть, – он осмотрел Дюка с ног до головы, – стала потрясением и для меня. А потом я был ещё раз потрясён – её рассказом о том, кто ты такой. Ну, что ты – особенный мутант. Я не поверил, думал, Кира просто хочет считать тебя живым.

– Она сейчас меня не помнит?

– Не помнит. Вспоминала периодически, и это был трудный путь для неё. Кира несколько раз возвращалась к курсу амнеозина, чтобы забыть. Не пойми неправильно, не тебя, а кошмары, связанные с твоей смертью. И, знаешь, это было страшно. У неё случались эпизоды, когда память возвращалась, и тогда начинались ужасные бесконечные истерики. Кира рассказывала, как внезапно видела смерть незнакомого молодого человека, и ей казалось, что она знает его. Это было очень тяжело для нас обоих.

Дверь одного из кабинетов в коридоре открылась. Женщина, которая выглядела точно ангел, в белом платье с большими рукавами, так напоминающими крылья, вышла из него. Дюк её не знал. Но девушку, что показалась следом… Её он узнал ещё до того, как увидел лицо, но не хотел в это верить. Она развернулась, юбка в воздухе резво закружилась за хозяйкой, и сердце Дюка остановилось. Дыхание перехватило от узнавания таких одновременно близких и таких далёких черт.

– Экономическое обоснование мне сделай! Сотый раз повторяю: мы не предоставляем благотворительные услуги.

– Мы живём за счёт этих налогов, – ответила Кира. – Самый большой процент налогов – в первом и втором секторе с самого начала их работы.

– Пусть спасибо скажут, что мы их вообще оставили. И тебя тоже. Не понимаю, почему ты всё ещё тут работаешь.

– Стерва… из какой дыры её только вытащили! – возмутился господин Радоуцкий.

Самоуверенности этой незнакомке было не занимать. Кира удивлённо глянула на толпу в коридоре, в которой стоял её отец. Опустила глаза. На минуту Дюк подумал, что она узнала его, и в голове пролетели миллионы слов, которые он должен был сказать ей. «Я не хотел уходить», «Я должен был остаться», «Ты – всё, что было хорошего в моей жизни», но, когда Кира подошла, он даже не попытался открыть рот.

– А кто это? – прошептала Аня, вскинув бровь на высокую светловолосую девушку, что так грубо разговаривала с Кирой. Вопрос был адресован скорее, Дюку, но и тот не знал ответа. Его не покидало чувство, что это всё не по-настоящему. И оно только нарастало. Это точно не то место, откуда он уходил на поиски Ани.

– Новая Леди секторов. Госпожа Адель. Дюк, не довелось ещё ей руку целовать? А то она – твоя самая большая фанатка. Без умолку про тебя говорит. Диалоги о тебе затмевают только диалоги об Аресе, главном приспешнике. Вы, кажется, знакомы, – с раздражением продолжил отец Киры.