Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]
Шрифт:
МОЛЛИ (с изумлением оглядываясь вокруг). Кто она?
ГЕНРИ. Увы! Ее здесь нет, иначе был бы я счастливейшим из смертных.
Граф Саутгемптон прикладывает палец к губам и, поклонившись даме, удаляется, не очень довольный тем, что раскрыл свою тайну. Мэри Фиттон явно озадачена.
Постоялый двор в Кошэме. Свидания были часты, Молли умела их устраивать; любуясь ею, Шекспир нередко задумывался, и она спрашивала: “Что такое, Уилл?”
Кажется, еще никого так не возвышала любовь, как Шекспира, и это была высота, с которой поэт окидывал мир в его прошлом и настоящем, при этом он выступал прототипом своих персонажей, бросающих вызов судьбе и времени.
МОЛЛИ. Что такое, Уилл?
УИЛЛ Мы видели, как времени рука СрываетМОЛЛИ. О, Боже! Весь побледнел, и на глазах слезы... Не пугай меня! Не сходи с ума!
УИЛЛ (в беспокойстве носясь по комнате) Уж если медь, гранит, земля и море Не устоят, когда придет им срок, Как может уцелеть, со смертью споря, Краса твоя - беспомощный цветок? Как сохранить дыханье розы алой, Когда осада тяжкая времен Незыблемые сокрушает скалы И рушит бронзу статуй и колонн? О, горькое раздумье!.. Где, какое Для красоты убежище найти? Как, маятник остановив рукою, Цвет времени от времени спасти?.. Надежды нет. Но светлый облик милый Спасут, быть может, черные чернила! {65}Как же быть, когда хрупкое счастье, к тому же, столь переменчиво, Шекспир видит или предчувствует измену возлюбленной, - и с кем? С его другом-покровителем.
Объяснение Уилла и Молли - как пантомима, что Шекспир переживает, несясь на коне под дождем, а с вышины, где прояснивается небо, мы слышим голос поэта:
Блистательный мне был обещан день, И без плаща я свой покинул дом. Но облаков меня догнала тень, Настигла буря с градом и дождем. Пускай потом, пробившись из-под туч, Коснулся нежно моего чела, Избитого дождем, твой кроткий луч, - Ты исцелить мне раны не могла. Меня не радует твоя печаль, Раскаянье твое не веселит. Сочувствие обидчика едва ль Залечит язвы жгучие обид. Но слез твоих, жемчужных слез ручьи, Как ливень, смыли все грехи твои! {34}Не измена возлюбленной, пусть всего лишь как предчувствие, взволновала больше всего Шекспира, а поведение друга, которого - столь велика его любовь к нему - он пытается всячески оправдать. Мы видим интерьер замка с портретами предков, с книжными полками, с произведениями искусства, и там графа Саутгемптона, и слышим голос Шекспира, который с изумлением вопрошает:
Какою ты стихией порожден? Все по одной отбрасывают тени, А за тобою вьется миллион Твоих теней, подобий, отражений. Вообразим Адониса портрет, - С тобой он схож, как слепок твой дешевый. Елене в древности дивился свет. Ты - древнего искусства образ новый. Невинную весну и зрелый год Хранит твой облик, внутренний и внешний: Как время жатвы, полон ты щедрот, А видом день напоминаешь вешний. Все, что прекрасно, мы зовем твоим. Но с чем же сердце верное сравним? {53}В этом сонете дан превосходный портрет графа Саутгемптона, человека эпохи Возрождения.
Пантомима с объяснением Уилла и Молли. Она жалуется, что про нее распускают слухи... Шекспир утешает ее - любовная сцена, а с вышины звучит его голос: (А в кадр попадают и ворона, и цветы...)
То, что тебя бранят, - не твой порок. Прекрасное обречено молве. Его не может очернить упрек - Ворона в лучезарной синеве. Ты хороша, но хором клеветы Еще дороже ты оценена. Находит червь нежнейшие цветы, А ты невинна, как сама весна. Избегла ты засады юных дней, Иль нападавший побежден был сам, Но чистотой и правдою своей Ты не замкнешь уста клеветникам. Без этой легкой тени на челе Одна бы ты царила на земле! {70}МОЛЛИ. Избегла я засады юных дней, иль нападавший побежден был сам? Он побежден не мною, а тобой, Уилл!
УИЛЛ. Увы!
МОЛЛИ. Ну да, он молод и знатен, что же с того? Знатен и юный Уилли. А ты любишь, как сорок тысяч знатных не в силах любить меня.
УИЛЛ. Увы!
Кризис в отношениях Шекспира и Фиттон, отчасти и графа, скорее всего произошел еще зимой 1594 года, ближе к весне, когда чума в Лондоне пошла на убыль, и театры открылись. Шекспир возвращается в Лондон, как и граф Саутгемптон, возможно, либо в Виндзор.
Всадник несется, а голос Шекспира звучит с небес, откуда мы видим Мэри Фиттон в его воспоминаниях:
Прощай! Тебя удерживать не смею. Я дорого ценю любовь твою. Мне не по средствам то, чем я владею, И я залог покорно отдаю. Я, как подарком, пользуюсь любовью. Заслугами не куплена она. И, значит, добровольное условье По прихоти нарушить ты вольна. Дарила ты, цены не зная кладу Или не зная, может быть, меня. И не по праву взятую награду Я сохранял до нынешнего дня. Был королем я только в сновиденье. Меня лишило трона пробужденье. {87}Это как в воспоминании вспыхивает некий эпизод, может быть, неудачное объяснение с графом Саутгемптоном, и Шекспир в полном отчаянии, впрочем, всего лишь в предчувствии измены и утраты любви, восклицает:
Уж если ты разлюбишь, - так теперь, Теперь, когда весь мир со мной в раздоре. Будь самой горькой из моих потерь, Но только не последней каплей горя! Оставь меня, но не в последний миг, Когда от мелких бед я ослабею. Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг, Что это горе всех невзгод больнее, Что нет невзгод, а есть одна беда - Твоей любви лишиться навсегда. {90}Вероятно, после очередного объяснения с Молли поэтом овладевает иное настроение.
Что ж, буду жить, приемля, как условье, Что ты верна. Хоть стала ты иной, Но тень любви нам кажется любовью. Не сердцем - так глазами будь со мной. Твой взор не говорит о перемене. Он не таит ни скуки, ни вражды. Есть лица, на которых преступленья Чертят неизгладимые следы. Но, видно, так угодно высшим силам: Пусть лгут твои прекрасные уста, Но в этом взоре, ласковом и милом, По-прежнему сияет чистота. Прекрасно было яблоко, что с древа Адаму на беду сорвала Ева. {93}