Солнце мрачного дня
Шрифт:
Меня начинает заполнять гнев. Да, я никогда не была паинькой - пила, покуривала, портила чужое, да и свое имущество. Но я никогда не была дешёвкой, раздвигающей свои натренированные ножки перед вот такими самодовольными индюками. Пусть даже они и являют собой эталоны мужской красоты.
Его красота - лишь оболочка. Внутри нет ничего, кроме похоти, мрака и льда.
Я зарычала, Маркус взглянул на меня удивленно. Не помню, как решилась на такой шаг. Я быстро замахнулась и моментально влепила ему смачную пощечину. Такого Маркус точно не ожидал, иначе бы поймал мою руку. Звон
Я двигаюсь к выходу, широко шагая, словно медведь, топая и косолапя. Я всегда так хожу, когда злюсь. А сейчас я просто пылаю. Внутри меня образовалась граната, которая была готова взорваться в любую секунду.
Но я не успела далеко уйти. Маркус хватает меня за руку в тот момент, когда я шагнула за порог женской раздевалки. Он резко рванул меня на себя, прижимая к своей голой груди. Его бедра уже были обмотаны полотенцем – когда он успел?
Рывок – и вот я уже прижата к цветным шкафчикам.
– Скажи спасибо, что всё ещё тебя хочу! – прорычал он мне в самой ухо.
– Ещё раз ударишь меня - я заставлю тебя заплатить! И, поверь, цена будет непосильной!
Я ошарашено заморгала. А чего я ожидала? Что он просто спустит мне это с рук? Его лицо перекосило от гнева, а глаза засверкали. Я не знала, что хуже – холодная серость или плавящаяся сталь.
Я так и не успела решить: Маркус накрыл мой рот своими губами.
Он принялся грызть мои губы, заставляя их раскрыться - никакой нежности. Я сопротивлялась, била его по груди, плечам, но он лишь еще теснее прижимался ко мне. Его руки жестко дернули лямки. Я вскрикнула, но Маркус проглотил мой крик. Платье начало сползать, открывая доступ к груди. Он сжал их руками, делая мне больно.
Я молотила кулаками по его груди, но не получала никакой реакции. Он лишь приподнял меня себе навстречу, чтобы удобнее было скользить языком по моей шее.
– Чем больше ты борешься, тем сильнее распаляешь меня!
Он выше меня, он сильнее меня. Я для него словно надувная кукла. Одной рукой Маркус удерживает мою талию, другой оборачивает себя моими ногами. Моё сопротивление постепенно растворяется в этой животной страсти.
Я понимаю, что сопротивление, и правда, бесполезно. Его пальцы впиваются в мои ягодицы, заставляя меня напрячь ноги, чтобы самой держаться на нём. Я делаю это – он отпускает мою задницу, чтобы приласкать мою грудь, поигрывая с сосками. Я запрокидываю голову, ощущая, как в груди зарождается ток, устремляющийся по венам вниз живота.
– Маркус, - стон.
Куда делась моя гордость? Неужели первобытные инстинкты сильнее?
Он снова возвращается к моим губам, проталкивая свой язык внутрь, принимаясь нещадно исследовать мой рот. Я крепко вцепилась в его плечи, повиснув на нём, словно мартышка на пальме.
Маркус прикусывает мою нижнюю губу, запуская руку мне между ног. Я чуть не задохнулась, когда его пальцы проникли в меня - как же хорошо! Но мне хотелось большего: я недовольно выдохнула. Полотенца на нём давно уже не было. Маркус просто отодвинул мои трусики в сторону и вошёл в меня. Резко. Одним движением. Ему опять пришлось заглушить мой крик.
Мне понадобилось всего пару толчков, чтобы бомба внутри меня взорвалась. Маркус тоже не смог продержаться дольше. Он яростно вцепился в меня, снова извергаясь мне на живот. Благо платье было поднято до груди, а то как бы я объяснила маме или Оливеру, что это за белые подтёки на синей ткани.
Маркус опускает меня на пол. Я сразу хватаюсь за платье, чтобы оно не испачкалось, хотя сама еле стою на подгибающихся ногах.
Я смотрю на него, ожидая хоть каких-то слов, может, действий. Но он даже не посмотрел на меня, просто ушёл обратно в душевую. Я подняла полотенце, что лежало у входа, вытерла мутную жидкость. После чего выбежала из школы, не оглядываясь.
У меня дежавю. Именно так всё было и в прошлый раз.
Господи, что же я наделала?
Я уже стояла под душем в собственной ванной комнате, когда по щекам потекли слёзы.
Разве секс может быть настолько впечатляющим? А страсть настолько сильной, что так легко заглушила голос разума?
Животная, необузданная, первобытная - жажда обладать этим мужчиной.
Всё, что происходило последующие три недели, я считала просто наваждением.
Маркус сам назначал встречи. Обычно через день – дни, когда он занимался в спортзале.
Я не могу объяснить, почему приходила к нему. Видя в школе, как он запросто проходит мимо меня, я скрипела зубами и клялась сама себе, что больше не пойду. Но стоило ему незаметно шепнуть мне, что будет меня ждать - и я бежала к нему, быстрее ветра.
Моё тело скучало по его прикосновениям, хотя в них совсем не было ласки. Страсть поглощала меня, захлёстывая с головой. Я вновь и вновь нарушала обещания, данные самой себе. И ненавидела себя за это каждый раз, когда Маркус уходил.
Самобичевание сменялось волной неимоверного удовольствия, затем появлялась горечь. Я пыталась убедить себя, что качественный секс так же необходим женскому телу, как и мужскому. Хоть на душе и скребли кошки, тело чувствовало эйфорию после сумасшедших оргазмов.
Чем дольше длилась наша тайная связь, тем больше я боялась, что Маркус не позовёт меня снова. Я понимала, что это ненадолго, и рано или поздно я наскучу ему. Секс со мной приестся, и он оттолкнет меня. И я не смогу даже просто закатить истерику, не то что начать качать права - он мне ничего не обещал, с самого начала чётко очертив границы дозволенного.
В школе я ни с кем не общалась. Может, ещё и это влияло на мою податливость - отсутствие других занятий, развлечение. Я никогда не была в одиночестве. По крайней мере, внешне. В России у меня не было настоящих друзей - это я поняла после свержения с пьедестала славы - но я со многими общалась. А сейчас тишина. Все ходили стайками. Уже поздно заводить дружбу.
Так я думала вплоть до того дня, когда в туалете случайно наткнулась на странную девушку.
Первое, что бросилось мне в глаза - это длинные белоснежные и жутко растрёпанные волосы. Она будто проснулась и не расчесалась. Далее шли ярко-синие глаза - Господи, они огромные!
Она вошла и, не заметив меня, встала спиной ко мне, опираясь на стойку с умывальниками, затем принялась вглядываться в свое отражение, будто видела себя впервые. Я окинула её взглядом. Одета она очень странно для этой школы - худи и джинсы с дырками на коленях, из которых, между прочим, сочилась кровь. Но девушку это, кажется, не волновало.