Солнце сгоревшей вечности
Шрифт:
— Мастер Аш, для меня честь познакомился с вами.
А я вдруг подумала, что эти двое, должно быть, почти одного возраста. Только Кристофер статный, молодой и привлекательный, а Макаров — совсем сухонький старик. Так странно.
— Познакомьтесь, моя ученица Лидия ван Мор, — представил меня мэтр ректор.
— Ван Мор, ну конечно, — теург учтиво пожал руку и мне.
— Здравствуйте, мастер.
— Прошу, зовите меня Станислав. — Его серые глаза были очень живые, умные, любопытные. — Таких как мы с тобой, моя девочка, очень мало в этом мире, — он улыбнулся, —
Я заметила, как Кристофер дёрнул уголком губ.
— Но не будем здесь задерживаться, спектакль вот-то начнётся, а о делах поговорим после.
Театральная зала встречала своих гостей изысканной роскошью и богатством убранства — алые тона, позолота и блеск вычурных хрустальных люстр под сводами неправдоподобно высокого потолка. Без иллюзорного искажения тут явно не обошлось. Я с интересом и любопытством осматривалась вокруг, пока мы поднимались в нашу ложу, а Макаров говорил Кристоферу о том, как давно он хотел посмотреть эту постановку.
Ложа оказалась одной из центральных, рассчитанная на четырёх посетителей. Станислав занял место справа, а нам с мэтром пришлось занять два кресла слева. Внизу зал активно заполнялся зрителями, и всё оставшееся время до начала спектакля я наблюдала за людьми. Поскрипывали кресла, отовсюду звучали разговоры и смех. В миг всё стихло, когда потух свет. Подняли занавес, и заиграла органная музыка, из-за кулис вышли актёры.
Макаров достал из внутреннего кармана пиджака бинокль и, казалось, что уже ничто не могло отвлечь его от происходящего на сцене. Удивительно, но меня тоже увлекла постановка.
Трагедия разыгрывалась как шторм, постепенно набирая свою силу. Жажда власти и отмщения, породившие на свет и паранойю, и жестокость. Ванда Штольц действительно была безжалостна, и во время партий актрисы, исполняющей её роль (очень талантливо, стоит признать), у меня внутри бурлила только злость. Чего нельзя сказать про Софи — гонимой Святым Официумом магички, — потерявшую всю семью, друзей и любимого. Я чувствовала объятия холодной чёрной грусти, протянувшие к зрителям в зале свои эбеновые лебединые крылья. Я почти падала в эту психологическую ловушку, сжимаясь в комок, сидя в кресле. Сочувствие кололо сердце ледяной иглой, заставляя прикрыть глаза и сглотнуть тяжёлый ком в горле. Мне было больно от боли девушки на сцене. Страшно от одиночества, испытанного ею, от отчаяния, жидким кислородом растворявшим надежду.
— Почему всегда нужно испытывать страдания, чтобы заслужить любовь? Разве она не дар?
Что заставило меня повернуться к сидящему рядом мэтру Кристоферу и задать эти глупые вопросы я, наверное, так никогда до конца и не пойму. Возможно, эмоции пережитые от увиденного на сцене, а возможно… Не знаю.
— Любовь, прощение и доброта — они всегда подвергаются испытаниям, — он поджал губы, затем посмотрел на меня. В глазах мужчины плясали языки пламени, и к этому огню так неумолимо тянуло. Мне показалось, что прошла вечность, пока мы смотрели друг на друга.
А затем раздался выстрел. Слишком громкий для бутафорского.
Где-то
Кристофер машинально поднял руку, выставив перед собой и… Ничего. Родная стихия не отозвалась. Он щёлкнул пальцами, но не получилось высечь даже искру. В висках застучала кровь. Аш стремительно поднялся, шагнул к перилам балкона и, запрокинув голову, стал всматриваться в высокий потолок концертного зала. Там наверху, за яркими лампами и ложным блеском хрустальных люстр, клубилась едва заметная глазу полупрозрачная перламутровая дымка, образовывая над их головами своеобразный купол.
Крис сжал кулаки от досады, почти сразу догадавшись о назначении этого творения. Его автор пожелал остаться неизвестным, но зато к публике вышли те, о ком в концертной программке явно не упоминалось. Десятка два вооруженных мужчин в масках и в темно-зеленой форме с чёрными и синими нашивками организации ОСВ.
Сзади тихо охнула Лидия, и он повернулся под звук затвора автомата. Террорист стоял напротив, взяв его на прицел. Почти одного с ним роста, лица не разглядеть, зато видны были глаза, а в них отголоски полного безумия помноженного на страх. Адреналин.
— Руки! — рявкнул мужик. — Держи так, чтобы я их видел! И сядь на место!
Кристофер Аш безропотно подчинился.
Купол над залом вытягивал из каждого существа и мага все силы. Он уже сам чувствовал себя опустащенным и подавленным. Это сложное чувство. Непримиримое. Беспомощность отвратительна. Окружающий мир в одночасье становится сильнее тебя, подхватывает неумолимым течением и уносит в неизвестность. Фениксу давно не доводилось попадать в такой водоворот, и вот он, как дурной утопающий, никак не мог понять, за что ухватиться и в какую сторону начать плыть.
— Как вы себя чувствуете, Лидия? — Аш сжал её запястье, но при этом продолжал следить за человеком с оружием. В соседних ложах тоже появились террористы, угрожая до смерти перепуганным людям.
— Наверное, они не отпустят нас, пока кого-нибудь не убьют, как думаете? — Макаров с тревогой обернулся к фениксу.
Старика он проигнорировал.
— Лидия?
— Я… я в порядке, — немного растерянно отозвалась девушка. — Что происходит?
Её привычно холодная кожа, казалась совсем ледяной в тот момент. Крис не безосновательно опасался последствий раскинутого над ними полога, и того как они отразятся на нестабильной стихии его подопечной.
— Полагаю, это акция отмщения.
Кого там убили накануне? Одного из их главарей? Или какого-то их родственника? Это не столь важно, но привычка анализировать ситуацию, а потом действовать, оттачивалась годами тренировок. Обычно на раздумья уходило пару минут, а потом в ход шли огненные клинки. Кристофер, конечно, никого бы не убил, но каждому из этих выскочек в масках пришлось бы до конца жизни обзаводиться сиделкой, чтобы было кому кормить с ложечки, вытирать слюни и менять утку.
— Мэтр? Мы можем что-то сделать?