Солнце сгоревшей вечности
Шрифт:
— Повезло, что вы оказались сегодня здесь, мастер Аш.
— Это как посмотреть, — перед глазами мельтешили цветные мушки. — С вашего позволения, генерал, я должен идти. Завтра до полудня вы получите подробный отчёт о случившемся. А сейчас, прошу меня простить.
— Мастер Аш, постойте…
Братиславский сделал шаг к фениксу, но сразу отступил. Фигуру Кристофера с девушкой на руках охватил столп пылающего огня. Стихия ревела и плевалась языками пламени, а в завершении светопреставления, просто рассыпалась на миллионы мелких искр.
Глава 12
Снова снилось нечто странное.
Очень тёмный зал. Из источников света, только оплывшие свечи, расставленные по бортику пустого бассейна. В нём я и стояла. Достаточно глубокий. Дотянуться до края и вылезти самостоятельно у меня не получилось бы. Скользкая каменная плитка была перепачкана воском и… Кровью? Не понять в этом полумраке.
Из сумрака впереди доносился напев колыбельной и тихий детский плач. Мне прежде доводилось его слышать, в другом сне. Босыми ногами я ощущала холод этого места, но страшно не было. Только любопытно. Пройдя немного вперёд, я увидела женщину. Она сидела ко мне спиной, и как бы я не старалась её обойти, у меня не получалось. Я не могла к ней даже приблизиться. На руках незнакомка укачивала младенца, я видела лишь его головку и слышала надрывные рыдания. Моя попытка спросить, как ей помочь успехом не увенчалась, из горла вырывался хрип.
Я вернулась немного назад и прошлась вдоль стены бассейна, машинально соскребая ногтями капли застывшего воска. Не заметила, как дошла до самого конца. Здесь над бортиком возвышался пьедестал, и всё что я могла рассмотреть это ноги статуи до колен. Статуя женщины, определённо. Свечи тут стояли даже на дне бассейна, и их света стало достаточно, чтобы убедиться, что все вокруг действительно перепачкано разводами засохшей крови.
Какая-то ритуальная купальня? Что здесь вообще могло быть?
Детский плач не стихал. Я обернулась. Но мать с ребёнком от меня скрывал непонятный морок. Я видела лишь их нечёткие силуэты. Постаралась разглядеть статую, но не вышло. Пляшущие огоньки свечей слепили, и постепенно сознание стало уплывать.
Голова сделалась невообразимо тяжёлой. На границе сна и яви, когда реальность зыбка и последние песчинки, заключённые в стекле часов, готовы соскользнуть вниз по желобку, разрывая тягучесть этого мгновения на «до» и «после», было очень тепло, уютно и так хорошо.
Я открыла глаза и сразу закрыла.
Показалось, наверное. Пригрезилось, точно говорю!
Но сонливость стремительно истаивала, а мир вокруг приобретал более чёткие грани и запахи. Горькая сладость, можжевельник и разнотравье. Костёр в летнем лесу. Чувство безопасности, покоя и такого знакомого тепла.
Как случилось, что я лежала в объятьях Кристофера вспомнить не удавалось. Как и то, кто первым безотчетно пожелал такой близости. Под моей ладонью, покоящейся на груди феникса, мерно билось его сердце и это ощущение, было на порядок интимней, чем все прочее, что могло бы произойти в этой постели.
Моё же сердце начало заходиться, как сумасшедшее. Первый порыв, встать и убежать как можно дальше, я поборола с большим трудом. Я вообще боялась шевельнуться, ведь тогда он проснётся и…
Как смотреть ему в глаза? Что говорить? А что, собственно, произошло?
Я зажмурилась, припоминая минувший вечер. Последнее, что удалось воскресить в памяти это стрекочущий звук автоматной очереди, и падающее замертво тело Станислава Макарова. Дальше только темнота. Я потеряла сознание?
Немного приподняла руку, разглядывая длинный рукав чёрной фланелевой рубашки. По ощущениям, платье всё ещё было на мне. Жёсткая ткань сдавила рёбра, а молния замка врезалась в бок, из-за долгого пребывания в одной позе. Значит, меня никто не переодевал, это немного успокоило.
Сам мастер Аш уснул в той же одежде. Белая рубашка измята, на воротнике засохли капли чужой крови. Он спал крепко, и даже первые солнечные лучи, пробившиеся сквозь неплотно задёрнутые шторы, его не потревожили. А я без стеснения смогла полюбоваться наточеные, разглаженные сном черты лица: острые скулы, линию чувственных губ, ласка которых, обжигала столь же сильно, что и огненная стихия, коей он владел… Кристофер был притягателен своей чеканной статью, внутренней силой и безграничной уверенностью во всем что делал и говорил.
Верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты, и я разглядела длинные шрамы на его груди, похоже, начинавшиеся от самого плеча. Не знаю, какой чёрт меня дёрнул, но неумолимо захотелось прикоснуться к ним, провести пальцами по каждой линии. Что я и сделала, и о чём сразу пожалела. Феникс проснулся и перехватил мою руку, прижав к своей груди.
Я испуганно замерла.
— Доброе утро, Лидия, — не открывая глаз, произнёс мэтр ректор.
— Доброеутро, — выпалила скороговоркой на одном дыхании, вырвала руку из его хватки, и резко подскочила с постели. Ноги запутались в треклятом пледе, но я быстро с ним совладала, отбросила в сторону и замерла перед зеркалом, что стояло с этой стороны кровати.
У моего отражения почему-то были совершенно белые волосы, лишь одна тёмная прядь осталась с боку. Я потянула за неё, до последнего надеясь, что глаза обманывают меня. Увы. А под воротником рубашки, оказавшейся чуть короче платья, обнаружился красный след. Я отвернула мягкую ткань, попутно обнаружив разорванный рукав платья, и уставилась на алый отпечаток ладони прямо над сердцем. Дотронулась подушечками пальцев и зашипела от боли.
— Это была вынужденная мера. Простите меня, Лидия, — мэтр Аш поднялся с кровати, подавив зевок.
Я растерялась, увидев его таким не собранным, немного помятым и босым, домашним что ли.
— Что вчера произошло? — спросила несколько мягче, чем собиралась.
— Хотел бы я найти объяснения, и обличить их в доступные слова.
Я снова коснулась красного пятна на груди и всхлипнула.
— У меня где-то была мазь от ожогов.
Он открыл верхний ящик комода, достал небольшую аптечку. Мазь нашлась, но не алхимических свойств, а самая простая из обычной аптеки.
— Дайте я посмотрю.