Солнце в крови
Шрифт:
– Здравствуйте, Галина. Я ответила на свой первый вопрос. Мы обе – блондинки.
– Да, – ответила та без улыбки. – И что из этого вытекает?
– Я подумала, что вам может показаться странным мое появление. Но дело в том, что я – провинциалка. У нас в городе почти все знают друг друга. Соседи, коллеги, родственники общаются… Тут тоже деревня. А мы и не знакомы даже, хотя…
– Вы отнесли меня к категории соседей или родственников?
– И родственников тоже, – ответила Оксана. – Мы обе – разные части жизни Юрия. Я пришла просто познакомиться. Вам это не понравилось?
– Почему, –
– Воды, пожалуйста. Холодной. Жаркий день.
– Да… – по-прежнему невыразительно произнесла Галина и пошла вперед.
Терраса была практически такой же, как в доме Оксаны. Но хозяйка другая. В доме Оксаны никто особенно не следил за сохранением симметрии во всем: чтоб кресла стояли в определенном порядке, чтобы цветы росли по строго выверенной схеме. А горничная вошла в черном платье под горло, белом фартучке и с лишенным выражения лицом…
Оксана села в плетеное кресло – с мягким сиденьем и жесткой прямой спинкой, перед ней поставили высокий запотевший стакан с ледяной водой. Она благодарно кивнула непроницаемой горничной, сделала пару глотков и подумала, заговорит ли Галина первой, если она будет молчать. И помолчала.
– Значит, вы считаете нас родственницами, – произнесла Галина. – Любопытно. Дело в том, что я никогда не была частью чьей-то жизни. У меня есть только моя жизнь. Если в ней что-то меняется, то это только моя забота. Но раз уж вы – часть… То как вам мой бывший муж?
Оксана внимательно посмотрела на свою собеседницу. Как будто ничего особенного, наверное, на нее редко обращают внимание. Сглаженный, как выразилась Вера, «тип». Все аккуратно и в меру. Бледное лицо, белокурая челка-каре над светло-голубыми глазами. Маленький рот, прямой нос, красивые зубы. Большие уши, которые вылезают из-под тщательно уложенных волос, и очень крупные, как будто натруженные руки. Во всем облике какой-то диссонанс. Лицо спокойное, уверенное, но в нем читается то, о чем она сейчас сказала: «У меня есть только моя жизнь». Скрытность.
– У нас с Юрием все нормально, – доложила Оксана, как школьница на уроке. – Он постоянно работает, а я теперь – нет. Честно говоря, я и домом не занимаюсь. В отличие от вас.
– Вы сделали вывод, что я занимаюсь?
– Я сравнила. Зайдете к нам – поймете, о чем я, – улыбнулась Оксана. – Меня больше интересуют отношения… Замужество все изменило в моей жизни. Друзей пока нет, родственники в другом городе, соседи… Вы, вероятно, знаете, какая беда случилась с нашим соседом у нас в саду?
– Да, и не хочу слушать подробности. Извините, я не люблю смаковать подобные истории.
– Я не собиралась… Я, конечно, под впечатлением. Мне сказали, что вы живете рядом, мне захотелось пообщаться.
– Кто сказал?
– Повар. Вера.
– А. Понятно. Значит, у вас все в порядке и вы даже приглашаете меня в гости. Спасибо, но вряд ли я этим воспользуюсь.
– Можно я просто спрошу: почему?
– Можно. Меня совершенно не интересует мой бывший муж и его нынешнее супружеское счастье. Вы… Не скажу, что у меня много друзей, скорее, это формальные отношения, но я не ищу ни подругу, ни тем более – новую родственницу. Хотя вы мне кажетесь очень симпатичной девушкой, вас именно такой все и описывают. Похожи на Барби.
– Да? – расстроенно переспросила Оксана. – А мне как раз сегодня показалось, что я уже на нее не похожа.
– Похожи. Думаю, Юра встретил свой идеал… Только знаете, если у вас будет ребенок, следите, чтобы он не отрывал куклам головы.
Эффект неожиданности был таким вероломным, что Оксана, сделав глоток воды, закашлялась.
– Что вы хотите этим сказать?
– Абсолютно никакого подтекста. Я просто не люблю детей и подумала о том, какой ребенок может родиться у вас и Юрия.
– Пожалуй, мне пора. – Оксана встала.
– Я провожу вас. – Галина улыбнулась почти любезно. Они пошли вместе по дорожке, и она произнесла как бы невзначай: – Значит, друзьями вы не обзавелись. А я слышала, вы ездите куда-то почти ежедневно. Нет, я никогда не собираю слухи. Просто вы сами сказали: деревня. Все друг друга знают. Наверное, вы гуляете в одиночестве. Если захочется, приходите еще ко мне.
– Конечно. – Оксана попрощалась, домой добралась почти бегом. Ей казалось, на нее смотрят глазки всех видеокамер.
– Ну как? – встретила ее Вера. – Как пообщались с этой фруктозой?
– Если честно, это ужас. Хотя все в рамках приличий.
– Оно тебе надо?.. – философски заключила Вера. – Тут через куст затаились гадюки.
Глава 5
Жизнь Вячеслава Земцова можно назвать тяжелой. Он был честным следователем. Кто-то расхохочется на слове «честный», мало кто сейчас в такую ерунду верит. В то, что Слава свои кровно заслуженные четыре часа сна в сутки спит спокойно. Ему никто не платил за результаты следствия, ему никто не приказывал, что он должен обвинить непричастных. Он почему-то уверен, что его не уволят, если он пойдет вразрез с начальством. К шуткам друзей на эту тему, особенно Сережи Кольцова, он привык настолько, что практически перестал на них реагировать. Но однажды он включил вечером телевизор, а там актер Филиппенко читает рассказ Зощенко «Приятная встреча». Слава смеялся как никогда. Потом поработал, лег спать, вспомнил рассказ и опять фыркнул в подушку. Такой смешливости за собой он ранее не наблюдал. Он показался себе похожим на одного персонажа из группы «психических», которых перевозили из одного сумасшедшего дома в другой. На человека, который приглашает ничего не подозревающего соседа по купе погостить в его поместье.
«То есть, – говорю, – как вас, позвольте, понимать? Вы есть бывший помещик? То есть, – говорю, – пролетарская революция смела же вашу категорию. Я, – говорю, – извиняюсь, не могу чего-то разобраться в этом деле. У нас, – говорю, – социальная революция, социализм – какие у нас могут быть помещики?
– А вот, – говорит, – могут. Вот, – говорит, – я помещик. Я, – говорит, – сумел сохраниться через всю вашу революцию. И, – говорит, – я плевал на всех – живу как бог. И нет мне дела до ваших социальных революций».