Солнце в крови
Шрифт:
Оксана прошла на кухню. Какое-то время молча смотрела на Веру. Та была тоже в черном платье и что-то сосредоточенно готовила. Оксане показалось странным, как она это делает. Достает из миски мытый салат и рвет его руками над большой салатницей. Потом вынимает из кастрюли куски куриного филе и тоже рвет руками, укладывая вторым слоем.
– Здравствуй, Вера, – сказала Оксана. – Я не поняла, что ты делаешь?
– Салат «Цезарь», – ответила Вера. – Потом сухарики, майонез, сверху тертый сыр. Легкий салат, даже ты поешь.
– Я не об этом. Я спросила, почему ты не пользуешься ножом,
– А-а. – Вера подняла на нее мученический взгляд, под глазами – черные тени. – Я пользуюсь ножом, когда очень большие количества ингредиентов или надо порезать аккуратными кубиками, свеклу, например, или морковь. Чтобы было красиво. А сейчас я готовлю немного, вряд ли сегодня кто-то захочет есть. Когда рвешь руками, все гораздо вкуснее.
– Не знала. Вера, нам нужно собрать всех, кто есть в доме, к приезду следователей. Они позвонят, когда будут близко. Ну, чтоб люди знали. Я скажу охранникам, а ты, может, девочек соберешь? Я знаю, сегодня день стирки, ее надо отменить. И еще: они пригласили к нам Елизавету с мужем и Галину.
– Да ты что! Вот ужас! Зачем?
– Никакого ужаса. Это предварительный опрос всех свидетелей. Они надеются на что-то так выйти… Пока у них нет версий.
В это время телефон Оксаны зазвонил в кармане, она ответила «Хорошо» и посмотрела на Веру.
– Да, они еще хотят по дороге захватить Аллу Кондрашову. Сама она может не прийти. Такое сложное мероприятие. Ты не знаешь, Алла в принципе в курсе?
– Она звонила вчера. Ночью. Как всегда, бредила. Я не могла ее слушать. Она пытала меня, как да что… Говорила все время: «Я так и знала». Что именно – я не поняла.
– Ну, а что тут непонятного? Наверное, она хотела сказать, что Юру должны были убить вслед за Николаем. Я, конечно, не понимаю, зачем ее привозить. Она все пустит под откос. Впрочем, не мне судить. Я и себя-то вижу будто со стороны. Хочу проснуться и не могу. Как и заснуть, – сказала Оксана.
– Я тоже. Но я разложу салат по маленьким плошкам, кофе сварю. Вдруг кто-то захочет… Да?
– Конечно.
Оксана пошла в башню охранников. Никита, широкоплечий, основательный, спокойный человек лет тридцати пяти, пил чай за столом. Константин, значительно его моложе, худой, нервный, суетливый, делал сразу несколько дел. Подбегал к компьютеру, набирал какие-то номера по телефону, давал отбой после третьего гудка, гасил одну сигарету, тут же закуривал другую. Оксана сказала им, что нужно пройти в дом, когда приедет следственная группа.
– Ворота потом закройте изнутри.
– Понятно, – кивнул Никита.
– А чего они? – нервно спросил Константин.
– Расследуют, – пожала плечами Оксана. – Так будет долго. Приедут еще Елизавета с мужем и Галина Федорова.
– Этой только не хватало, – буркнул Никита. – Хотя я бы с нее начал на месте следователя.
– Они привезут и Аллу Кондрашову, – добавила Оксана.
– Вот на ней можно все и закончить, – подхватил Костя. – Дурдом на выезде.
Оксана кивнула охранникам и медленно пошла по дорожке к дому. Как прекрасно вокруг. Как безмятежно поют птицы, играют на тонких ветках прелестные и смешные белочки. Какое ослепительное солнце: цветы, разомлев от жары, открывают лучам все свои
Глава 17
Андреас написал заявления с просьбой о лишении родительских прав Зинаиды на сына, размножил на принтере и решил отвезти куда только можно. Поскольку не знал точно, куда нужно. Смысл: она бросила ребенка, ее муж или сожитель содержал его в чудовищных условиях, довел до истощения, Андреас требует, чтобы ребенок жил с ним. Знакомые женщины сказали, что для начала нужно это оставить в отделе опеки. Затем в суде и подстраховаться везде. Утром к нему пришел Саша Павлов. Андреас покормил завтраком обоих ребят, посмотрел, как они на равных играют и беседуют, и сказал:
– Парни, я вас оставлю ненадолго. Саша, ты за главного. Чтоб все было по уму, понял? Это маленький ребенок.
– Кто? – спросил Олежка.
– Конь в пальто, – засмеялся Андреас. – В общем, игры пассивные, за забор – ни в коем случае, с собакой осторожно. Вы меня поняли?
– Да! – торжественно и радостно ответил Олежка.
Андреас подозрительно посмотрел на его оживленную физиономию и переспросил у Саши:
– Ты меня понял?
– О чем разговор? – пожал тот плечами. – Я что, детей не видел?
– Вся надежда на то, что видел. В случае чего – зови соседку тетю Таню.
Андреас приехал в отдел опеки, сел в коридоре в живую очередь к заведующей. Сидел не меньше часа, но время пролетело незаметно: мысли, проблемы, несозревшие решения брали мозг приступом. Наконец его очередь подошла. Он вошел в кабинет. За столом сидела дама с очень странной прической. Ее высота значительно превышала размер головы. Не думать о том, что там внутри, было невозможно.
– Вы долго будете так стоять? – прервала его задумчивость дама. – У меня вообще-то дел по горло.
Андреас поздоровался, подошел к столу и положил на него заявление. Сам сел на стул, изо всех сил стараясь оторвать взгляд от сооружения на голове «опеки». Он думал: что же все-таки внутри? «Вот почему мама всегда говорила, что нельзя выбрасывать трехлитровые банки», – наконец ответил он себе, остался доволен и встретился с крайне подозрительным и недоброжелательным взглядом.
– Что-то не так, Нина Андреевна? – спросил он.
– А что тут может быть так? Не знаю, что было бы, если бы мы всем верили. Будем проверять. Основательно будем проверять, – сказала она практически угрожающе. – Не украли ли вы ребенка, где его мать, что вы собой представляете… Там плохие условия, а у вас какие?
– Обычные. Просто я – родной отец, а там – чужой человек. И мой сын ему не нужен. Как и бывшей жене, которая сейчас живет с кем-то в Турции.
– Вы и сами вроде не русский, по фамилии вижу.
– Я грек. Это как-то влияет на ваше отношение к ситуации?
– Что за вопросы? Я просто должна все знать. Одна в Турции, другой – грек. С кем завтра ребенок останется? Может, ему лучше всего будет в нашем детском учреждении? С профессионалами.
– Да, что-то такое я и читал о вашей системе. Давайте так. Рассматривайте мое заявление. У меня есть право обратиться во все организации, обязанные защищать наши с сыном права. Иск в суд отвезу.