Солнце в зените
Шрифт:
'Иисусе!' Лорд Говард перекрестился, а за ним и Томас. Медленно осенила себя крестом Бесс. Она ощущала холод, дурноту, не в силах была поверить случившемуся, однако, неизменный траурный перезвон вторящих друг другу колоколов подтверждал истинность совершаемого теми послания.
'Нам следует немедленно ехать в Вестминстер', - объявил сыну лорд Говард. 'Бесс, дорогая моя, возьмите наших людей и отвезите ко мне домой, пока мы отлучимся. Как только сможем, сразу отправим вам весточку'.
И они ускакали, протискиваясь сквозь заполненные толпой улицы, тогда как Бесс с Джоном, его сестрами и двумя дюжинами слуг и сопровождавшими семью оруженосцами остались на месте потрясенные и оглушенные известиями. Она видела, как народ собирается в небольшие тихо перешептывающиеся группки, кто-то торопился в храмы - помолиться за упокой души короля, кто-то кучковался у дверей трактиров и строил предположения о ближайшем будущем.
Бесс спешилась и, опираясь на руку Джона, зашла в церковь Святого Олафа на Олд Джеври, дабы преклонить колени с множеством других, пока свечи озаряли внутреннее пространство, а священник произносил молитвы об усопшем. Аннетта и Маргарет плакали, но их матушка все еще не отошла от онемения для слез. Она пыталась молиться, но в голове возникали лишь формальные фразы: 'Ave Maria, ora pro nobis' - Радуйся, Мария, и проси Бога о нас, и сердце в груди казалось холодным, словно камень.
Выйдя из храма, Джон произнес: 'Новому королю не больше двенадцати, не так ли, матушка? Его Величество Эдвард, должно быть, полагал, что сын успеет возмужать, прежде чем наденет на себя корону'.
'Горе тебе, земля, когда царь твой отрок', - чуть слышно процитировала Бесс, - 'я это где-то слышала'. 'Бедный ребенок', - подумала она, - 'наверное, не легко становиться монархом в детстве'. Бесс вспомнила о Елизавете, о минувших годах, о далеком мартовском дне, об испугавшейся лошади и о мгновениях экстаза. 'Отвези меня домой, Джон', - попросила она сына, - 'скорее отвези меня домой'.
В городском доме лорда Говарда они принялись ждать. К вечеру тяжелый перезвон прекратился, и Бесс с детьми уединенно поужинали в ее комнате. В конце концов, к десяти часам отец с сыном возвратились, лорд Говард выглядел озабоченным, Томас едва ли лучше.
'Мы видели Его Милость', - проронил лорд Говард. 'Он лежал в собственных покоях обнаженным, ткань покрывала исключительно половые органы, но и пэры, и священники могли лично убедиться, что король действительно оставил нас. Грустное зрелище, вся слава монарха обратится не более, чем в глину'.
Бесс закрыла глаза, перед ней возникла практически невыносимая картина, но Томас торопливо продолжил: 'После его одели, как монарху полагается, и мы отнесли короля в часовню Святого Стефана, чтобы каждый мог пройти мимо и почтить своего властелина'.
'Как это произошло?' - спросила она. 'Когда лорд Гастингс писал, казалось, причин для волнения нет, да и король всегда отличался крепким здоровьем'.
'Врачи не знают, но Эдвард был крупным и тяжелым. Его охватила лихорадка, дыхание стало затрудненным. Гастингса вызвали только вчера, обнаружив, что монарх уже при смерти, - это застало врасплох всех'.
'А королева? Она была там?'
Лорд Говард бросил на Бесс удивленный взгляд. 'Нет. Король не посылал за ней'.
Что же случилось с любовью юношеских дней? Бесс была изумлена. Неужели она навсегда угасла? С того мгновения в Графтоне минуло каких-то девятнадцать лет, и Эдвард не стал звать к себе Елизавету, когда почувствовал, что умирает. Молодая женщина приложила к глазам платок и попросила лорда Говарда рассказывать дальше. Томас налил в кубки вино - в один для жены, во второй - для отца.
'У ложа присутствовал Дорсет, и, зная, как он поругался с Гастингсом, король потребовал от обоих возлюбить друг друга ради его сына и ради безопасности государства. Те обменялись рукопожатием, но мне кажется, что недавно обретенная дружба не протянет дольше погребальной службы'.
'Что было потом? Вызвали ли нового короля?'
'Не знаем', - ответил Томас. 'Завтра мы ужинаем с лордом Гастингсом и, возможно, тогда услышим больше'.
Лорд Говард вскоре встал и отправился в кровать, и Томас с Бесс остались наедине. Он обнял жену. 'Мы все скорбим', - прошептал Томас, - 'но ты, наверное, сильнее очень многих'.
Бесс какое-то время тихо плакала у Томаса на плече. Эдвард стоял у нее перед глазами таким, каким был в последнюю их встречу, - сидящий в кресле в камзоле темно-красного оттенка, с длинными подбитыми мехом рукавами, с вытянутыми ногами, все еще привлекательный и способный ее взволновать. Она волей-неволей оказалась вынуждена оставить и его, и двор, а сейчас никогда уже не увидит живым. Приятнее вспоминались другие мгновения, - приехавший в Графтон молодой жених, Эдвард у нее на церемонии подтверждения брака, его визит в Эшвелторп, совместное путешествие в Уолсингем. Доброта Томаса и проявляемое им понимание трогали до глубины души. Словно тот давно отмел в сторону ревность, которую имел основательные причины ощущать, и Бесс испытывала к мужу благодарность, обнаружив, что держится за него, как за якорь в бурном море, что, разумеется, должно было принести разительные перемены им всем.
Утром Бесс направилась в Вестминстер с двумя старшими детьми и сопровождающим семью Робертом Белласисом. Глубоко беременная Элизия осталась дома. Они присоединились к длинным вереницам людей, ожидающих своей очереди пройти мимо гроба, - ремесленников, рабочих, торговцев и подмастерий. Каждый пришел проститься с последним из королей, подарившим народу мир и процветание. Эдвард лежал в окружении желтоватых траурных восковых свечей, священник читал над ним молитвы, а монахи из аббатства пели псалмы. Многие, проходя, плакали, слезы текли по щекам и у Аннетты. Бесс взглянула на лицо Эдварда и вспомнила, как Елизавета однажды назвала его новым солнцем, воссиявшим над Англией. Так оно и случилось, но в данный миг король лежал здесь, в необратимой неподвижности, а от движения явившихся с ним попрощаться колебалось и гасло зарево свечей.
Бесс покачнулась и ощутила поддерживавшую ее руку Джона. Они тоже прошли мимо монарха и вышли в дождливое апрельское утро. Молодая женщина отправилась в покои королевы, выразить той свое сочувствие, но услышала, что Ее Милость слишком погружена в государственные дела, чтобы видеться с прежней фрейлиной. Разочаровавшись, Бесс повернула назад, даже посчитала, что так и следует, - старая дружба значила для Елизаветы гораздо меньше, чем озабоченность ближайшим будущим.
За обедом лорд Гастингс с вытянутым и изнуренным лицом, однако, тоже повернул разговор к тому, что пришлось предпринять. 'Я послал срочное сообщение герцогу Глостеру', - объявил он собеседникам. 'Король Эдвард назначил его опекуном своего сына, Ричард обязан явиться срочно и в окружении внушительной силы'.
'Вы предполагаете противостояние?' - спросил лорд Говард.
'А вы - нет?' - возразил Гастингс. 'Я продолжаю исполнять обязанности лорда-канцлера, но королева с Дорсетом успели образовать принимающий решения Совет. Прав на это у них нет, абсолютно никаких. Ничего не может свершиться, пока не прибудет новый король, тем не менее, мать с сыном выпускают постановления и отправляют письма каждому, кто хочет стать человеком Вудвиллов'.
'И много таковых?' - поинтересовался Томас.
'Меньше, чем они ожидают. Милорд Глостер обязан проследить, дабы все прошло правильно и без ошибок, и я молю Господа, чтобы он приехал, как можно скорее'.