Солнце в зените

Даймоук Джульетта

Фитчет вносил в дом внушительный сверток. 'От мастера Пастона из Кейстера, миледи', - объяснил он, - 'полагаю он дарит нам карпа из своих прудов'.

'Судя по запаху, я с вами соглашусь', - кивнула Бесс. Было нечто раздражающее в том, чтобы принимать столь частые подарки от человека, когда-то стремившегося на ней жениться, и кого она оттолкнула так далеко, не говоря о его игнорировании призыва Томаса идти сражаться, но в сложившейся ситуации, по ощущениям хозяйки дома, не оставалось иного выхода, как только благодарить за дары.

'Тут еще есть

письмо', - прибавил Фитчет. Он ускользнул с поля Босуорта с не более, чем царапиной, утащив с собой раненого Роберта Белласиса, и даже нашел коней, чтобы обоим им в целости и невредимости вернуться домой. Именно Фитчет сообщил Бесс, что Томас попал в плен. 'Я уже видел, как один мой господин погиб', - проронил он, - 'хвала Господу, второго я в таком положении не застану. Сэр Томас вернется, миледи'. Царившее в душе у него воодушевление никуда не исчезло и теперь он с надеждой произнес: 'От лорда Оксфорда. Может статься, здесь добрые вести'.

Бесс легонько улыбнулась. 'Надеюсь, не более, чем его обычное любезное послание. Унесите этого карпа'.

Фитчет удалился в направлении кухни, и в тот же миг по лестнице спустилась Аннетта. 'Мне правильно послышалось, что кто-то пришел? Это был-' Ее тревога никогда не уходила, лишь проявлялась, стоила за стеной внезапно раздаться стуку копыт.

'Прислали рыбу от мастера Пастона и письмо', - ответила Бесс, задумчиво глядя на дочь. Маргарет какое-то время назад вступила в брак, но Аннетта, хотя была помолвлена с лордом Дакром и должна уже давно сочетаться с ним законными узами, упросила, дабы церемонию отсрочили, пока отчим не выйдет из заключения. Дни мелькали, лорд Дакр нетерпеливо ждал невесту, свадьбу планировали сыграть летом, вне зависимости будет Томас на ней присутствовать или нет, - Аннетте исполнилось целых двадцать три года.

Забота о матери была пронесена девушкой сквозь все эти годы испытаний, она предложила: 'Матушка, вы выглядите устало. Отправляйтесь и библиотеку, там вы сможете присесть и спокойно прочитать адресованное вам письмо'.

Но Бесс уже надломила печать. Как странно, что Оксфорд, этот несдержанный человек, вызвавший в юности столько проблем, превратился в способного полководца и слугу короны, а по отношению к ней еще и в верного друга. Она принялась читать. Его Светлость писал, что с тех пор, как граф Суррей отказался от тайного предложения бежать из Тауэра и присоединиться к закончившемуся печально прошлогоднему восстанию графа Линкольна, король стал смотреть на него заметно благосклоннее. Линкольн погиб, а единственный сын Кларенса, граф Уорвик, находился в темнице, совершенно потеряв самообладание, что окончательно похоронило дело Плантагенетов. Поэтому король решил освободить графа, который, несомненно, вскоре после получения письма вернется к жене к удовольствию его друзей, и, как надеялся Оксфорд, останется добрым господином для них обоих. На мгновение зал вокруг пошатнулся, затем, схватив письмо, Бесс взяла Аннетту за руки. 'Он возвращается домой! Аннетта, любовь моя, он, в конце концов, возвращается

домой!'

Дом неожиданно наполнился счастьем, Аннетта смеялась и восклицала, мальчики кричали от удовольствия, слуги спешили внутрь - услышать хорошие вести. Бесс взбежала по лестнице, искать красивое платье, не использованное ею с поры прежних лондонских дней, и отрывочно вознесла благодарность Святой Деве, обнаружив его в процессе перетряхивания одежды.

Она позвала Элизию, чтобы вместе отыскать свой бархатный головной убор, и та с просветлевшим лицом уложила волосы госпожи, словно прошлое вернулось, и Бесс отправляется ко двору.

Леди Говард взялась за зеркало. Вокруг губ совсем недавно обозначились морщинки, глаза утратили долю яркости, зато под ними залегли спровоцированные усталостью синяки.

'Ох, старею! В волосах уже много седины', - громко пожаловалась Бесс, но Элизия расхохоталась и ответила: 'Думаете, сэр Томас будет возражать? Не сомневаюсь тюрьма изменила и его. Он станет заботиться исключительно об окончательном с вами воссоединении'.

Странно, в мыслях Бесс всплыло воспоминание о том давно минувшем дне, когда Томас сел в кресло, принадлежавшее Хамфри, и она столь сильно его невзлюбила. Ей бы никогда бы не пришло в голову, что однажды случится с такой радостью готовиться к возвращению этого человека домой.

Прошлое умерло и погребено. Мир изменился, но, по меньшей мере, отныне они с Томасом будут жить в нем вместе. Король Генри помиловал его, вернул жене, и это все, что имело значение. Погибшая слава, сияние ее солнца, когда оно стояло в своем зените, обратились в воспоминания, лелеемые, но теперь скрытые от посторонних глаз. С ними ушли в сумрак сомнения и подозрения, наводнившие густым туманом последние месяцы Ричарда, кошмар Босуорта и реки крови. Все следует отбросить, ведь Томас возвращается домой.

К вечеру, когда светило уже закатилось, Бесс заметила скачущего меж деревьями всадника, подобрала юбки и выбежала из здания ему навстречу. Казалось, что она вдруг опять стала девчонкой, вразрез с исполнившимися ей сорока годами, и, как только леди Говард удалось до него добраться, всадник наклонился из седла и обнял супругу, так что пара отбросила на траву одну долгую слитную тень.

Примечание автора

Сын Бесс, Эдмунд, женился на Джойс Калпепер и стал отцом Кэтрин Говард, тогда как ее дочь, Элизабет, рожденная после освобождения Томаса Говарда, вышла замуж за Томаса Болейна и оказалась матерью Анны Болейн. Таким образом, Бесс приходится бабушкой двоим из супруг Генри Восьмого, равно им казненных. Ее сын, сэр Джон Буршье, прославился в качестве воина и дипломата, а также, - в качестве переводчика на английский язык Хроник Фруассара. С течением времени Томас Говард вернул свой титул и, как герцог Норфолк и граф-маршал, в возрасте почти семидесяти лет, победил в сражении при Флоддене, доказав верную службу как Генриху Седьмому, так и Генриху Восьмому.