Шрифт:
Глава 1.
1.
Деревня стояла на меже леса и степи. Место – лучше не придумаешь. Летом, когда иссушающий зной овладевает степью и в душном мареве всё расплывается перед глазами, спасительная лесная прохлада раскрывает свои объятия, приглашая укрыться в тени деревьев от нестерпимой жары. Когда же жара уходит, благоухающая запахами тысячи трав степь зовёт в свои необъятные просторы, под купол усеянного яркими звёздами неба. В лесу – раздолье для охотников, в степи – пастбища для скота и земля под пашню.
Если же из степи приходит беда – налетают печенеги или другие кочевники, – люди бегут в лес, чтобы там переждать опасность. Правда, такие набеги теперь случаются редко. Хазары уже много лет держат степные племена в крепком кулаке. Они здесь настоящие и единственные хозяева. Они появляются раз в год, собирают с поселян-земледельцев дань и уходят в свою страну, которая находится далеко на востоке, там, где река Атиль впадает в Джурджанское море.
Разумеется, о той стране Радомир, как, впрочем, и все остальные, знал только по рассказам. В свои шестнадцать лет он нигде не бывал, кроме своей деревни и окружавших её леса и степи. Да и хазар видел только издалека. Они приезжали в конце весны или в самом начале лета, становились лагерем за оврагом, на опушке леса, куда поселяне свозили им мёд, воск и меха, а потом, нагруженные всем этим добром, уходили прочь навстречу солнцу. Говорили, что в некоторых деревнях они забирали и уводили с собой людей, но в деревне Радомира такой беды, хвала древним богам и духам-охранителям, не случалось ни разу.
В то лето хазары явились позже обычного. Мальчишка-пастух первым увидел отряд – десяток всадников и несколько вьючных лошадей, – и помчался в деревню с криком:
– Хазары! Хазары едут!
Люди повыбегали из землянок и тревожно загалдели. Старик Боголюб, деревенский старейшина, седой и сгорбленный, тяжело заковылял навстречу гостям. Народ потянулся за ним следом.
Предводитель отряда выделялся среди своих спутников и лицом и одеждой. Радомир сразу понял – хазарин. Сухопарый, высокий, не молодой, но ещё и не старик. Слегка вьющиеся пепельные волосы – не то седые не то такие от природы, спадали из-под белого тюрбана до самых плеч. Лицо обветренное, загорелое, борода коротко остриженная, тонкие усы подковой, на левой щеке едва приметный косой шрам, нос с горбинкой, а серые глаза блестят холодной сталью. Одетый во всё белое, и белоснежный плащ мягкими складками спадает на круп серого в яблоках коня. Белый Воин, про себя тут же нарёк его Радомир. Под левой рукой изящный лебединый изгиб серебряной рукояти кривого меча. Похоже, это было единственное его оружие. Впрочем, ему оно было и ни к чему. Восемь телохранителей, окружавших его плотным кольцом, одним своим видом давали понять, что изрубят в куски любого, кто осмелится приблизиться к их предводителю. То ли мадьяры то ли печенеги, кто их разберёт. Темноволосые, смуглые, в одинаковых высоких островерхих шлемах, украшенных волчьими хвостами, в пластинчатых панцирях поверх лёгких кольчуг. У каждого с одной стороны к седлу приторочены небольшой круглый щит и боевой топор, с другой лук и два колчана, набитые стрелами, а в руке копьё с тяжёлым, широким наконечником на длинном древке.
Толмач, похоже из местных, разбитной румяный детина в короткой кольчужке, без шлема, в заломленной на бок шапке верхом на приземистом гнедом жеребце гарцевал впереди отряда, гордый своей важностью. Оторвавшись от своих спутников, он поскакал прямо на скучившихся у коловрата селян, будто собираясь их затоптать, но потом натянул поводья и осадил жеребца, так, что тот присел на задние ноги, остановившись в двух шагах от кинувшихся было в рассыпную людей.
– Не боись, дурачьё! – крикнул он, наматывая поводья на левую руку. – Кто тут старший, отзовись! Живо!
– Ну я, – старый Боголюб шагнул вперёд, комкая шапку в руках.
Остальные всадники между тем подъехали и остановились у толмача за спиной.
– Мой господин хочет знать почему ты, пёсья кровь, прошлым летом не выдал всей положенной дани?
– Так ведь, – старик огляделся по сторонам, – отправили ведь… Всё отдали…
– Врёшь! – Толмач дёрнул поводья и заставил жеребца взвиться на дыбы, да так, что его копыта едва не зацепили Боголюбова лица. – Ты только половину отдал! А зерна и того меньше!
– Всё, как уговорено, – гнул своё Боголюб. – С каждого двора по мешку зерна. А если вышло мало, так это потому что дворов стало меньше. Народу у нас поубавилось, сам посмотри…
– Врёшь! – снова крикнул парень и замахнулся на Боголюба плетью. Старик зажмурился, ожидая удара, но резкий окрик заставил толмача опустить руку.
Белый Воин что-то сказал ему на своём языке, тот поклонился, они перекинулись ещё парой слов и толмач снова повернулся к людям.
– Вот что, – лицо его было уже не таким надменным, – мой господин в это лето возьмёт дань кровью. Солнцеликому нужны воины. Ваша деревня даст трёх человек.
– Да где ж… – растерянно развёл руки Боголюб. – Да кого ж…
– А мне всё равно! – отрезал толмач. – Господин так сказал. Так что давай, шевелись. Вон у тебя парни крепкие, здоровые, если троих отдашь, от твоей деревни не убудет.
Селяне зашептались, поглядывая друг на друга.
– Мы в той роще лагерем на ночлег станем, – толмач махнул плетью в сторону опушки леса. – А ты до утра трёх молодцов собери. Да смотри чтоб не хромых да убогих.
Боголюб часто закивал головой.
– Да, вот ещё, – парень наклонился в седле и навис над стариком. – Девку мне найди. Ладную да складную. Вечером пришлёшь. Не боись, с собой не увезу. Завтра верну, может даже с прибавкой.
Толмач заржал, показав крупные жёлтые зубы и махнул рукой. Отряд неспешно развернулся и двинулся к берёзовой рощице.
2.
– Да перебить их всех и дело с концом! – горячился Жадан, крепкий, широкоплечий здоровяк с копной торчащих во все стороны рыжих волос. – Вон их там всего восемь бойцов…
Он кивнул в сторону берёзовой рощи, откуда поднимался в небо тонкий дымок костра. И продолжал:
– У нас тут два десятка здоровых мужиков. На раз-два управимся.
– Ну положим их не восемь, а десять… – медленно проговаривая слова, возразил Малк по прозвищу Дровосек.
– Пустобрёх не в счёт, – отмахнулся Жадан, очевидно имея в виду толмача. – Какой с него боец? А хазарин вон без оружия, за своими печенегами прячется.
Он стоял посреди круга односельчан, полный бесшабашной решимости, зажигая этой решимостью остальных:
– Нападём перед рассветом, когда они крепко спать будут, – продолжал Жадан. – Двух дозорных они выставят, не более. Свернём им головы по тихому, как каплунам, а остальные даже очнуться не успеют!
– Панцири у них, – сказал кто-то, – мечи да секиры. А у нас что? Вилы да рогатины?
– Спать они будут! – выкрикнул Жадан. – Спать! А как спать лягут, так броню по любому сымут!
– Погоди, – Боголюб запустил пятерню в свою редкую седую бороду. – Не горячись. Откуда знаешь, что они одни? Малым отрядом они бы не сунулись в такую даль. Где-то поблизости ждут остальные. И коль эти не вернутся, вмиг будут здесь.