Солнце

Андрижески Дж. С.

Наконец-то достаточно.

Странно, что в итоге сессия и воспоминания, которых я боялась больше всего, оказались самыми простыми.

Ну, может, не в процессе их просмотра, а после.

Когда мы закончили, Ревик долго говорил со мной, но многое из того, что мы сказали друг другу, словно размылось. Думаю, он тоже испытал облегчение, что этот этап закончился, но больше всего из-за того, что я чувствовала по этому поводу.

— Ты долго злилась на меня, — сказал он, когда мы помолчали несколько

минут.

Свернувшись на откинутых сиденьях и прижимаясь к нему, я лишь кивнула.

— Я этого не осознавала, — призналась я. — Толком не осознавала.

— Теперь это всплывает сильнее. Даже до всего этого, — я слышала, что он улыбается, хотя его голова лежала на подушке повыше моей головы. — С самого Китая. Может, беременность делает тебя более честной.

Слегка вздрогнув, я снова кивнула.

— Прости.

Ревик покачал головой, крепче обняв меня рукой.

— Не извиняйся, — пробормотал он, послав мне импульс жара. — Нет, всё хорошо, Элли. Правда, хорошо. Если честно, это стало облегчением, — он покрыл поцелуями моё лицо, прижавшись щекой.

В тот момент у него ещё не начался отходняк.

Не знаю, сколько часов полёта прошло, потому что я забыла следить за временем. Я забыла, что он под кайфом от телекинеза и избытка света. Я забыла о вероятности отходняка, когда это случилось.

Я просто хотела покончить со всем этим, чтобы мы смогли оставить всё в прошлом… поэтому и предложила.

Я предложила продолжить. Сделать ещё одну сессию.

Он согласился — возможно, слишком охотно, как и я предложила это слишком охотно.

Не думаю, что мы оба хорошо подумали о следующем участке нашей хронологии вместе.

— Господи Иисусе! Ревик! Ревик! Отпусти его! Отпусти его, бл*дь! Немедленно!

Я держала Касс за руки сзади, шлёпая по её свету, отвлекая и сбивая её aleimi с курса всякий раз, когда она начинала наполнять свои структуры телекинеза.

Я чувствовала, что ей завладевает иррациональность, паника.

Я чувствовала в её свете искренний страх, и её глаза не отрывались от Ревика, наблюдали за его лицом и руками, пока он удерживал Балидора прижатым к передней перегородке в самолёте, недалеко от места, где они сидели, пока Ревик не прошёл в переднюю часть самолёта.

Я чувствовала, что она тоже просчитывает — просчитывает, насколько крепко Ревик держал его, вредил ли он ему, как сильно он мог его навредить, насколько серьёзно он хотел ему навредить.

Остальные видящие стояли вокруг Ревика, Касс, Балидора и меня разрозненным полукругом. Большинство из них находилось позади меня. Я чувствовала, что они понятия не имеют, что делать.

— Ревик! — рявкнула я. — Отпусти его, бл*дь! Иначе мне придётся тебя вырубить!

В ответ на это он повернулся, уставившись на меня.

Его глаза слегка светились зелёным.

Они искрили то ярче, то слабее, полыхая хаотичными зарядами, словно умирающая батарейка, терявшая энергию, и я видела, как его свет то вздымается, то проседает, и за потерей контроля стояло настоящее горе. Глядя на него, я поняла, что дело не только во мне и не в воспоминаниях, которыми мы только что поделились.

Он отходил от телекинеза.

Всё, что он сделал в Риме, ударяло по нему.

Почувствовав это, я открыла свой свет.

— Эй, — мягко произнесла я. — Ну же, детка. Отпусти его. Ты пугаешь его пару. И меня. Всё это не уже неважно. Это не имеет значения.

Подержав его несколько секунд в своём свете, подпитывая его свет и удерживая его взгляд, я увидела, что он по-настоящему увидел меня. Я заметила, как он подмечает моё лицо, свет, вспоминает меня, вспоминает себя, вспоминает, где мы.

Я почувствовала, как он осознает то же, что и я — о Риме, об его действиях там.

На мгновение он как будто вернулся. Искры, исходившие из его света начали выравниваться, затем смягчаться. Что-то на его лице заметно расслабилось.

Его пальцы разжались, и он сделал шаг назад от места, где удерживал Балидора. Боковым зрением я увидела, как лидер Адипана приземлился на ноги, затем тут же прислонился к перегородке, хрипя и втягивая глубокие вдохи, пока неверие, злость и облегчение воевали в его свете.

Я не сводила глаз с лица Ревика, с его взгляда, не отрывавшегося от меня.

Я собиралась подойти к нему, полностью увести от Балидора, но тут Ревик посмотрел за меня, поверх моего плеча.

Всё, что я в нём видела, без предупреждения вернулось обратно. Поток холодной ярости покинул его свет. Его лицо потемнело, тонкие губы поджались в линию.

Я повернула голову.

Я уже хмурилась, гадая, кто или что его спровоцировало.

Увидев стоявшего там Фиграна, я помрачнела ещё сильнее. Я почувствовала, как в Ревике нарастает ярость, пока смотрел на другого элерианца и вспоминал, что Териан сделал со мной в Вашингтоне.

Повернувшись к Ревику, я подняла ладонь.

— Нет, — твёрдо сказала я. — Нет. Мы не будем это делать.

Подойдя к нему, я взяла его за руку. Когда Ревик посмотрел на меня, я качнула головой, удерживая его взгляд.

— Нет, — повторила я. — Это Фигран… не Териан. Теперь всё уже не то. Всё не то. И тебе нужен свет. Тебе нужен свет, прежде чем тебе будет дозволено избивать кого-то из наших друзей за то, что случилось много лет назад и теперь вообще не имеет значения. Особенно если это вообще не их вина. Ты знаешь ситуацию с 'Дори. Ты знаешь, что он теперь с Касс. А Териан мёртв. Так что мы вернёмся на наши сиденья, и я дам тебе свет. Потом мы поговорим.