Солнце
Шрифт:
Его рубашка всё ещё была распахнута, грудь оставалась обнажённой, и он поднял ладонь.
— Успокойся, — рявкнул он. — Успокойся, мать твою, Элли! Я могу это объяснить!
Я покачала головой. Я не отворачивалась от него.
Я не могла формулировать слова.
В моё сознание скользнули воспоминания.
Я помнила, когда в последний раз была в этой камере. Я помнила, как Касс рассказывала мне о сексе с Ревиком. Я помнила, как она описывала всё, что они делали в той пещере в Карпатах, где Териан держал её, Джона и Ревика; обо всех
Я вспомнила, что она рассказывала, как часто она делала ему минет, и как ему это нравилось.
Пленка воспоминаний дернулась, прогорев в центре.
Я вспомнила, как лежала на кровати моей матери — на той же кровати, из которой Териан вытащил её, затем разбил ей голову и оставил медленно истекать кровью, пока он расписывал её кровью стены дома моего детства. Я помнила, как смотрела с той же постели на Касс, женщину, которую я любила большую часть своей жизни и считала своей семьей. Я вспомнила её улыбку, когда она сказала, что вырежет из меня моего ребёнка, и что я не заслуживаю быть матерью.
Я вспомнила её, когда мы впервые заперли её в резервуаре.
Я вспомнила, как она кричала, что Лили принадлежит ей.
Пленка снова моргнула, прогорая.
Я вспомнила её в моём доме, когда она была ещё ребёнком.
Я вспомнила, как она проводила там все праздники, помогала моей маме наряжать елку на Рождество. Я помнила, как мы вдвоём теснились на моём потрепанном футоне после того, как она пришла посреди ночи, сбежав от своего отца и братьев…
— Элисон!
Балидор встал между мной и Касс, приняв почти боевую стойку.
— Элли! — его голос впервые сделался не таким холодным. — Элли! Послушай меня! Теперь она не такая! Она другая. Теперь она другая! Тебе надо успокоиться! Успокойся и дай мне объяснить! Дай мне объяснить, мать твою!
До тех пор я и не осознавала, что перестала смотреть на него.
Я уставилась на Касс, не в силах видеть её сквозь свет в моих глазах, сквозь слёзы, которые текли по моему лицу, но в то же время не в силах отвернуться. Я не переставала смотреть на неё, пока Балидор не встал между нами, вынуждая посмотреть на него.
Теперь он стоял там в распахнутой рубашке, тяжело дыша, и его свет источал страх.
Он поднял руку, и его тон прозвучал резким приказом.
— Выйди отсюда! — рявкнул он. — Элли! Выйди! Сейчас же! Мы поговорим снаружи!
Я могла лишь таращиться на него.
Та боль в моей груди усилилась, когда воспоминания в моём сознании так и не прекратились. Каждое воспоминание ранило ещё сильнее предыдущего. Каждое как будто откалывало что-то от моего сердца, отчего невозможно было дышать.
Я видела её, меня и Джона; мы смеялись на Бейкер-Бич.
Я видела, как мы вместе плакали, когда они с Джеком расстались, когда я узнала, что Джейден изменил мне, и что он изменял мне месяцами.
Я видела, как мы вместе работали в той закусочной. Шрам на её лице после Териана…
Руки обняли меня сзади.
Тёплые мускулистые руки привлекли меня к тёплой груди, к высокому мускулистому телу. Он крест-накрест обхватил меня руками, положил ладони на мои плечи, согревая моё сердце и крепче прижимая к себе. Я впервые нормально вдохнула и только тогда осознала, что совершенно перестала дышать.
Я вдохнула ещё раз. И ещё раз.
«Правильно, детка, — пробормотал он в моём сознании. — Дыши, детка. Просто дыши».
Он увлекал меня назад. Нежно, осторожно.
Я сделала то, на что уговаривали меня его руки, что говорил мне его разум, и постаралась вернуть себе равновесие, вспомнить, что вообще выбило меня из колеи. Я знала, что я не в порядке. Я была не в порядке ещё до того, как пришла сюда. Я наполовину бредила от недосыпа и того, что мы с Ревиком делали в его каюте.
Мне нужно было поесть. У меня болела голова. Я вела себя иррационально…
«Всё хорошо, — заверил он меня. — Всё хорошо, жена. Не думай сейчас обо всём этом. Мы поговорим об этом попозже, ладно? Мы пойдём куда-нибудь и поговорим. Только ты и я».
Я кивнула, закрыв глаза.
Он продолжал мягко уводить меня задом наперёд, прижимая меня к себе.
Боль снова ударила по мне, когда я вспомнила, когда образы попытались накатить на меня из тёмных уголков моего сознания. Я смутно осознавала присутствие Балидора, Касс…
«Элли, — пробормотал Ревик. Он поцеловал меня в шею, обнимая крепче. — Дорогая, давай поедим что-нибудь. Мы можем это сделать? Мы можем поесть? Я голоден».
Боль заискрила и закружила в его свете в ответ на его собственные слова, в ответ на поцелуй, в ответ на то, что моё тело прижималось к нему.
В отличие от голоса и слов, эта боль не казалась тем, что он делал намеренно.
Он подавил это, крепче обнимая меня.
«Бл*дь, я просто умираю с голода, жена, — пробормотал его разум. — Gaos. Нам лучше поесть. Нам лучше пойти и немедленно поесть, иначе я утащу тебя обратно в каюту».
Я стиснула его руки ладонями, кивая.
Я тоже ощущала боль, но мне было почти всё равно.
Я просто была рада, что он здесь.
Меня переполнило облегчение — больше облегчения, чем я могла почувствовать за раз; столько облегчения, что я не могла думать. В глубине души мне просто хотелось свернуться калачиком и прижаться к нему, вернуться в его каюту, в его постель и снять одежду, чтобы мы смогли прильнуть друг к другу.
Я не хотела думать о Касс.
Я не хотела думать о Балидоре и о том, что он делал с Касс.