Солнечная лотерея
Шрифт:
Мур говорил не останавливаясь.
— Что вы собираетесь делать? Издавать миллиардными тиражами трактаты Престона? Всюду развесить его портреты? Поставить его статуи? Открыть музеи, заполненные реликвиями: одеждой, искусственными челюстями, обломками ногтей, обувью, пуговицами великого предка? Воздвигнуть алтари и заставить людей перед ними молиться? Это — единственное, чего вы хотите добиться? Что это будет? Религия? Новый бог? Неужели вам и вправду удастся послать целые армады кораблей на поиски мифической планеты?
Мур
— Вы обяжете всех нас убивать время на прочесывание Вселенной в поисках этого фантастического Диска Пламени? Вы помните Робина Пита, тридцать первого Ведущего Игру, девятнадцатилетнего психопата? Он никогда не расставался со своими матерью и сестрой. Он читал старинные книги, рисовал картины, писал речи почерком психически больного, но слегка подлечившегося человека.
— Не речи. Стихи.
— Он пробыл Ведущим Игру ровно неделю. Благословение Богу, Вызов его устранил, а то бы он продолжал бродить по джунглям, собирать цветы, писать сонеты… Вы должны знать об этом, вам тогда было уже достаточно лет.
— Мне было тринадцать, когда его убили.
— У вас есть какие-нибудь реальные планы развития человечества? Нет. Вот почему учрежден Вызов. Он существует для нашей охраны. Система случайным образом возвеличивает или низвергает, выбирает наудачу индивидуумов через непредсказуемые промежутки времени. Никто не в состоянии захватить власть и ее удержать. Никто не знает, кем он будет через неделю или год. Никто не станет диктатором благодаря интриге: все подчинено непредсказуемому движению субатомных частиц. Вызов охраняет нас от некомпетентных, слабоумных и сумасшедших. Таким образом, мы в безопасности: ни деспотов, ни идиотов.
— Но я не сумасшедший, — прохрипел Картрайт.
Он удивился звуку собственного голоса, слабого и неуверенного. Мур, наоборот, чувствовал себя хозяином положения.
— Я должен освоиться, — совладав с собой, сказал Картрайт. — На это необходимо время.
— Вы надеетесь преуспеть? — осклабился Мур.
— Да.
— Вряд ли вам это удастся. Остались примерно сутки до созыва Конветета Вызова и утверждения первого кандидата, а уж он не промахнется.
Картрайта кинуло в дрожь:
— Вы уверены?
— Веррик пообещал миллион долларов золотом тому, кто вас убьет. Сумма премии неизменна и не зависит от того, когда и где это произойдет.
Картрайт потерял ощущение реальности. Как сквозь пелену он увидел, что в комнату вошел Вейкман и направился к Муру. После чего, тихо переговариваясь, они удалились.
Слова «миллион долларов» ледяным холодом обожгли сердце Картрайта. От желающих получить награду отбоя не будет. На эти деньги на «черном рынке» можно купить любую классификацию. Ради этого приза на охоту за ним ринутся лучшие умы общества, в котором всем важна только бесконечная игра, гигантская лотерея.
Вейкман вернулся,
— Какой энергичный ум у этого молодого человека! В нем рождается столько идей, что мы не в состоянии их сразу схватить. Что-то мелькало, связанное с бомбами, убийцами, случайностью… Он хотел ускользнуть, но мы вернули его и хорошенько исследуем.
— Он прав, — выдохнул Картрайт. — Мое место не здесь.
— Его стратегия и состояла в том, чтобы заставить вас думать именно так.
— Но то, в чем он убеждал меня, правда!
Вейкман нехотя согласился:
— Я знаю. Поэтому-то его стратегия и хороша. Но в ответ мы разработали собственную стратегию. Придет время, и мы ее вам продемонстрируем.
Вейкман энергично тряхнул Картрайта за плечи:
— Вам надо сесть. Сейчас я принесу выпить. Веррик оставил после себя два ящика настоящего шотландского виски.
Картрайт устало согласился:
— Как хотите.
— И я бы выпил рюмку, если вы не против, — Вейкман промокнул платком пот со лба. — Мне это действительно необходимо после работы по перехватыванию такого потока спрессованной патологической энергии.
Глава 4
Тед Бентли вдыхал шедшие из открытой кухни ароматные запахи.
Дом Дэвиса был веселым и уютным. Эл Дэвис, сидя перед телевизором, смотрел рекламу. Его жена, хорошенькая брюнетка Лора, готовила ужин.
— Если это протин, — сказал ей Бентли, — то я вам сочувствую до глубины души.
— Мы не едим протина, — ответила Лора. — Мы попробовали питаться им в первый год нашей совместной жизни, но, как его ни готовь, ничего вкусного не получается. Натуральные продукты ужасно дороги, но мы считаем, что именно на них и имеет смысл тратить деньги. Протин хорош только для инков.
— Если бы не было протина, — вмешался Эл, — инки перемерли бы от голода еще в двадцатом веке. Кстати, Лора, ты знаешь, что такое протин? Ведь это не естественная водоросль, это продукт контролируемой мутации, порожденный в столовых глиняных сосудах Среднего Востока и моментально распространившийся по всей планете.
— Угу, — равнодушно согласилась Лора.
— Протин не является водорослью, повторяю.
— Я знаю, — смеясь, сказала Лора. — По утрам в ванной комнате этот грязный осадок повсюду: в раковине, в ванне, даже в унитазе.
— Он уже успел покрыть всю поверхность Великих Озер.
Лора повернулась к Теду:
— Во всяком случае, сегодня протина не будет, только настоящий ростбиф, настоящая молодая картошка с настоящим зеленым горошком и настоящими гренками.
— Вы стали жить значительно лучше с того времени, как я был у вас. Что произошло?
— А ты не знаешь?
Очаровательное личико Лоры раскраснелось от гордости.
— Эл перепрыгнул через класс. Он выиграл в правительственной игре. Мы готовились к ней вместе каждый вечер.