Солнечная сеть
Шрифт:
— Тогда я с тобой, — быстро сказала Кинтия. — У Юсуфа свои дела, а у отца и дяди Кита — свои. Значит, будем пока защищаться вдвоём. И пусть кто только посмеет противостать тебе! Мы с Юсуфом уже попробовали с помощью твоих «искр» действовать одновременно в нескольких местах. Никто и не подозревал, как много могут сделать всего лишь двое! Пусть-ка попробуют проверить это на себе ещё раз!
Кейт, кивнув ей, протянул старому учителю искорку солнечного пламени, лежавшую на его ладони самоцветом невиданной яркости.
— Держите ваше будущее, — сказал он, — и не растрачивайте его на ерунду. Это звёздное могущество. Оно породнит вас с сотнями поколений
Депутат молча склонил голову, принял «искру» в свою руку; она исчезла тотчас, заставив глаза старика сверкнуть на мгновение нездешним светом, так же превосходящим по силе и глубине сияние солнца, как само солнце далеко превосходит пламя коптящего фитилька.
— А что теперь достанется мне? — спросила внезапно Анитра Нилумба, поднявшись из своего кресла и придерживая поломанную руку. — Я не верю, что никогда не была нужна тебе, Кейт. Я даже готова простить тебе оскорбление. Но ты не посмеешь просто так взять и выкинуть меня, будто сломанную игрушку!
— А на что ты рассчитываешь? — поинтересовался у неё Кейт.
— Даже не знаю… Но разве я не человек Земли? Разве нет и у меня права на будущее, на могущество, о котором ты говоришь? Вспомни: ведь мы же создавали эти твои системы вместе, ведь ты же воспользовался многими моими разработками, разработками покойного Лури, моего учителя. Разве я не заслуживаю будущего?!
— Дай сюда свою руку, — сказал ей Кейт Астер.
Анитра с готовностью подняла здоровую руку, и Кейт опустил огонёк «искры» в её ладонь. Лицо молодой женщины внезапно вспыхнуло, исказилось мгновенной гримасой ненависти и злобы, подкреплённой неслыханным, вселенским могуществом. Мгновение спустя выражение её лица сменилось, стало задумчивым и в чём-то даже брезгливым, как будто она попробовала на вкус тухлое мясо. И, наконец, Анитра сделала горлом какое-то некрасивое движение, выпустив «искру» из глубин своего чувственного рта обратно на волю.
— Нет, — произнесла она, с усилием проглотив комок в горле, — я так не могу. Это не для меня, это для всех, для каждого, а я так не могу. С вами — не могу! Мне нужно только своё, своё собственное, личное! Иначе это не жизнь, а… Нет, уходи от меня, Кейт Астер, уходи от всех нас, живи дальше со своими сестричками и своими воображаемыми сородичами-богами! Ты всегда останешься маленьким мальчиком, недостойным настоящей женской любви. Уходи, и не приближайся ко мне больше! Я найду, что и как сделать с тобой впоследствии… ведь твоё могущество тоже не вечно, Кейт Астер! Смерть ещё нанесёт свой ответный удар — и тебе, и всему, что ты посмел полюбить!
Взмахнув рукой, успевшей зажить за краткий миг пребывания «искры» в её теле, Анитра круто развернулась и пошла по проходу между опустевшими креслами президиума, мягко ступая по коврам, точно обиженная кошка.
— Какая девочка! — сказала Айота с восторгом, глядя ей вслед. — Ой, Кейт, а ты её уже трахал?! Нет?! Зря! На твоём месте я бы её точно трахнула. Знаешь, когда я выйду за тебя замуж, я тебе её, наверное, куплю у здешних жрецов. На Каллиме из неё раньше сделали бы отличную рабыню для постели. Это ты там теперь всё сломал! Ну да ничего, здешние жрецы не хуже каллимских, они её воспитают как надо. Я займусь, ладно?! Мне
— И мне, и мне! — согласилась с младшей сестрой Кинтия, прежде чем тугая затрещина Джорджа Астера настигла обеих женщин одновременно.
Кейт покраснел и неприлично хохотнул, глядя вслед Анитре Нилумбе. Джордж тоже поглядел ей вслед, задумчиво следя за тем, как раскачиваются на ходу её сисяндры.
— Я, — сказала Кинтия, — переживаю, честно говоря, за профессора Фейнмана. Если кто и заслужил представлять сейчас коллективное мнение человечества, так это он. Как он там, на Уране, закончил уже свой эксперимент?
— Думаю, что ещё нет, — ответил сестре Кейт, — иначе мы бы узнали о его триумфе. Но он очень просил нас ему не помогать. В конце концов, он задолго до нашего появления замыслил свой опыт превращения, слияния в одну целую общность несовместимых сущностей — человека, его инструментов и колоссальных планетарных оболочек. Выполнив его с нашей помощью, он выигрывает только время; заменив нашими возможностями свои открытия, он теряет всё или почти всё. И потом, ему хочется побыть какое-то время в одиночестве, а нынешние земляне, пожалуй, всё ещё не та компания, которую можно было бы рекомендовать для того, чтобы развеять его хандру. Пусть «профессор Уран» поживёт, сколько хочет, в одиночестве, пусть использует, систематизирует, открывает заново все те знания, которые мы потеряли или забыли… Когда ему надоест, он сам вернётся к нам! И знаешь, я ему завидую! Мы имеем то, что имеем, по стечению обстоятельств, а те, кто пойдёт сейчас с нами, имеют то, что имеют, благодаря нашей воле. И только Наум Фейнман изменил себя сам, сделал себя и свою жизнь такими, какими хотел их видеть — хотя бы на короткое время! Нам это пока что не дано, Кеи! Течение истории всё ещё несёт нас…
Учитель, видимо, ошарашенный дотоле свалившимися на него ощущениями от контакта с «искрой», вдруг быстро подошёл к Кейту и, приподнявшись на цыпочках, положил свою узкую сухую руку на его плечо.
— Не наговаривайте на себя. Вы не плывёте по течению истории, вы либо гребёте, либо ставите парус. Это, впрочем, совершенно нормально для людей — я имею в виду настоящих людей, конечно! Меня в вас поражает другое, — с этими словами старый учитель-депутат вдруг взял за руки Кейта и Кинтию. — То, как вы, два молодых человека, именно человека, с земным, в общем-то, воспитанием, могли вот так вот взять на себя — взять и выдержать! — всю ответственность за великий поворот цивилизации? Вам ведь пришлось выдерживать насмешки, критику, неуважение, даже издевательства. Какой же мужчина вытерпит такую вот Анитру возде себя?! Вас открыто использовали, вас, наконец, просто игнорировали, вам сто тысяч раз объясняли, почему ваши планы не сработают, не нужны, неинтересны людям, почему всё это не более чем бред величия. Вам пришлось скрываться, заслонять свои сердца от людей, общества которых вы были лишены с детства. И под конец вам пришлось убивать. А ведь вы могли просто уйти, могли найти свою вторую родину, народ вашей матушки. Или же вы могли бы начать диктовать Земле собственную волю, или, наконец, просто жить частной жизнью, самодостаточные, могущественные, бессмертные, становясь с каждым годом всё более далёкими от нас, людей… Так почему вы не испугались? Почему вы ввязались за всех нас в это сражение, которое вы сами уже выиграли для себя заранее, изначально, просто по праву рождения?
— Да просто потому, — ответил Кейт задумчиво, поднимая свой лук, валявшийся на полу, — что добро всегда должно побеждать!