Солнечное крыло
Шрифт:
«Что я сейчас слышу? Все. Слишком много. Полет насекомых, шелест листьев, дыхание летучих мышей».
Он попробовал сосредоточиться на чем-то одном, слушать внимательно, затем отбросить и перейти к следующему. Бесполезно.
Он открыл глаза. Так ничего не получится. Он просто теряет время. Нужно летать, держа наготове глаза и уши.
Ладно, попробуем еще раз.
Течение воды.
Это доносилось из-под земли — журчание ручья по каменному ложу. Он мгновенно открыл глаза. Ну конечно же ручей.
Это
Почти касаясь воды кончиками крыльев, Шейд летел вдоль ручья, вьющегося через лес. Как он не догадался раньше? Ручей откуда-то приходит, значит, он должен куда-то уходить. Он пролетел под листвой и длинными гибкими ветками, преграждающими путь. Кажется, там.
Шейд взмахнул крыльями, затормозил и устроился на низком выступе, чтобы рассмотреть это место поближе. Вода уходила в гладкий туннель, выдолбленный в скале, сверху оставался совсем тонкий слой воздуха.
Придется плыть…
Если нет другого выхода, он сделает это. Шейд принюхался, пытаясь по запаху определить, что находится дальше. Оставалось надеяться, что ручей быстро вынесет его куда-нибудь. Летучие мыши не очень-то хорошо плавают. С содроганием он вспомнил, как неуклюже они с Мариной плыли по сточной трубе, тщетно пытаясь убежать от крыс. С крыльями по-настоящему не поплаваешь.
— Что ты делаешь?
Он с удивлением поднял глаза и увидел Марину, которая опускалась рядом с ним.
— Собираюсь совершить небольшое путешествие вниз по ручью, — ответил Шейд.
— Ты с ума сошел! Ты даже плавать толком не умеешь! К тому же там нечем дышать!
— Он же где-то выходит на поверхность.
— Наверное, но как скоро? До этого ты можешь утонуть.
— Меня вынесет течение, — напомнил Шейд.
— Ладно, пусть вынесет, а если ты захочешь вернуться?
Шейд глубоко вздохнул. Не надо об этом думать. Страх сменился раздражением. Вечно она нарушает его планы!
— Я не прошу тебя идти со мной, — едко сказал он.
— Я не пошла бы, даже если бы ты умолял, — не менее едко парировала она. — Незачем ходить так далеко, чтобы утопиться.
— Ты такая же, как все, — сказал Шейд. — Можешь устроиться возле отверстия, откуда вылетают жуки, и держать рот открытым, чтобы не охотиться и всегда быть сытой. Отличный способ провести остаток жизни!
— По крайней мере, я буду жить. В отличие от тебя!
Шейд улыбнулся — и уголок ее рта тоже дернулся от смеха. Он был рад видеть Марину и снова спорить с ней, как прежде.
— В этом здании есть не только лес, — уверенно сказал он.
— Ты не можешь этого знать.
— Помнишь, какое большое оно снаружи? Больше, чем наш лес, это точно. Так что же еще в нем находится?
— Может быть, мы узнаем, если немного подождем.
— Те, которых забрали сегодня, уже дождались. Откуда ты знаешь, что с ними на самом деле
Марина замотала головой:
— Шейд…
— Разве ты не скучаешь по Чинуку? — язвительно сказал он и увидел, как возмущенно затрепетали ее уши.
— Конечно скучаю, — спокойно сказала она. — Он мой друг. Между прочим, твой тоже, нравится тебе это или нет.
— Послушай, — проворчал он, — всю жизнь он мучил меня, отбирал пищу, высмеивал. И всегда дразнил меня недомерком. — Шейд глубоко вздохнул. — Да, мне тоже его не хватает. Разве ты не хочешь убедиться, что с ним все в порядке?
Он внимательно наблюдал за ее реакцией. Действительно ли они просто друзья?
— А кто говорит, что Чинук в опасности?
— Так ты веришь Аркадии? — недоверчиво спросил Шейд.
— Да! — повысила голос Марина.
— Отлично, — сказал Шейд, — просто прекрасно. А я хочу знать, зачем люди создали этот лес и что вообще здесь происходит. Потому что я им не доверяю.
— Тебе и впрямь так противны эти жуки, а? Они оба рассмеялись.
— Помнишь, Зефир говорил, что если слушать долго и внимательно, то можно услышать звезды?
Марина кивнула.
— Так вот, я никогда не услышу звезд, если останусь здесь. Мы отрезаны от мира. Мы не слышим того, что снаружи, и никто не слышит нас. Мы окружены стенами. Через них не проходит ни единый звук.
Она ничего не сказала.
— И что будет с теми, кто не попал сюда, не найдя дороги? Что будет с ними? Неужели мы забудем обо всех и будем радоваться собственной сытой и счастливой жизни? А летучие мыши, которые остались в Гибернакулуме? А твоя колония?
Он тут же пожалел о своих словах.
— Они не беспокоились, когда бросили меня, — фыркнула Марина. — Так почему я должна о них беспокоиться? Мне хорошо здесь, Шейд. С кольцами, без колец — здесь всем рады. Тебя не гонят и не превозносят из-за какого-то кусочка металла. Для меня это важно. А может быть, люди построили много таких же мест и их хватит на всех.
Шейд задумался:
— Может быть, но мы этого не знаем.
— Ты не можешь знать все, — сердито сказала Марина. — Почему ты считаешь себя особенным?
Шейд вспыхнул от негодования.
— Знаешь что? — сказал он. — Быть особенным совсем нелегко! Я бы хотел быть таким, как Чинук. Правда. Пусть бы кто-то другой задумывался обо всем!
Марина пристально посмотрела на него и вдруг расхохоталась.
— Ты чего? — огрызнулся он.
Она задыхалась от смеха и не в силах была вымолвить ни слова.
— Мысль о том… чтобы кто-нибудь другой… задумывался! Это… извини, Шейд, но я в жизни не слышала ничего забавнее. — От смеха у нее на глазах выступили слезы. — Ты не смог бы. Это невозможно!