Солнечные дети тёмной планеты
Шрифт:
Через полтора часа мамочка, одетая по форме и облачённая к скафандр, встречала корабль мужа (на поверхность спустился только один, самый маленький корабль бригады). Поднеся руку к шлему в уставном приветствии, мама доложила:
— Осмотр произведен. Планета для ведения боевых действий и создания базы непригодна из-за агрессивной биосферы и слабых минеральных запасов. Пропавшие сотрудники найдены, их здоровью ничего не угрожает.
— Какие военные действия? — удивился Денис.
— Мы вам не говорили. На нас напали. Идёт война. Линия маяков подпространственного перехода прервана на трёх промежутках. Если бы вам не стукнула идея отдохнуть на чужой планете, вы из очередного прыжка могли не выйти. Мы не знаем, кто на нас напал. Корабли неизвестной конструкции, технологии слабее наших, но кораблей намного больше. Я просил маму не говорить вам пока, — сказал папочка, а затем перевёл взгляд на встречающих корабль вождя с Петриной и добавил: — А ничего у них тут девушки.
— Если я тресну тебя по затылку, это не будет считаться нападением на старшего офицера? — грозно спросила мама.
— Обязательно будет, — ослепительно улыбнулся папочка, — впрочем, у тебя ещё будет много таких шансов. Мы здесь застряли. Нам придётся пробиваться к своим по старому пути, без маяков, без гиперпространства, через три флота врагов. С этой стороны только моя бригада, и у нас закончились дистанционно управляемые перехватчики. Нам придётся строить их на месте, а сначала найти богатую ресурсами планету. А отдыхать от невесомости людям, похоже, придётся только на этой планете.
— Между прочим, они всё понимают по-русски, — напомнила Татьяна.
— Тем лучше, повторять не придётся, — сказал папочка и, раскрыв объятия, поспешил к вождю:
— Лейтане! Почтенный! Как я рад вас видеть! Вы не представляете, как я мечтал с вами встретиться! Вы герой моего детства, ваш сериал был моим любимым!
От такого напора Лейтане Лунтаев непроизвольно сделал полшага назад (Евгений Хормучев был выше его почти в полтора раза), но потом взял себя в руки и выпрямился:
— Да, мне что-то говорили о движущихся картинках. А как много у вас людей на кораблях?
— Много, друг Лейте. Десять тысяч. Но вы не беспокойтесь, мы найдём место для базы, где никто не живёт.
— Я могу посоветовать одно такое, — сказал вождь, — всего шестьдесят километров к югу отсюда, хорошие скалы, есть железная руда.
— Точно! А после нашего отлёта вам останется маленькая такая, уютненькая пещерка на десять тысяч народа, плюс обустроенная шахта? Люблю этого парня! Он хват! — восторженно завопил папа, обращаясь к землянам.
— Ага, — только и смогли сказать Денис с Татьяной. До этого момента папа, вечно озабоченный делами своего флота, изъяснялся только короткими командами, невыполнение которых было чревато самыми болезненными последствиями.
— Уговорил! Беру! — решил папа, — Сейчас возьму специалистов, слетаем посмотреть. Надеюсь, вечером будет пир? Я так хотел вживую посмотреть ваши танцы!
— Об…обязательно, — запнулся от неожиданности вождь.
— Личному составу построение в убежище за полчаса до пира, — крикнул папа из шлюза и умчался. Трап убрали, корабль взлетел.
— Десять тысяч — большое племя, — сказал вождь, провожая взглядом корабль.
— Это не племя. Это только мужчины, воины, — пояснила мама.
После возвращения в убежище вождь пригласил маму полюбоваться на другие изделия кузнецов пещеры. Дети остались с Петриной.
— Вы так резко отвечаете родителям, — высказала Петрина давно накопленное удивление, — «Отстань!», «Ну что ещё!», у нас такое невозможно. У нас положено выполнять каждое слово родителей.
— Да? А если они чушь несут и дёргают без толку поминутно? — взъярилась Татьяна.
— Даже когда они требуют делать что-то такое, что вам кажется совершенно неправильным, надо делать именно так и всем другим говорить, что это особая традиция дома, — спокойно объяснила Петрина и процитировала строчку из стихотворения:
«Никто не захочет становиться вождём в племени, в котором все люди противоречат вождю. Никто не сможет нарисовать красивый рисунок, если его в это время критикуют, Никто сможет быть счастлив в семье, если дети непослушны. Противоречия, критика и упрямство — смерть для всего живого, для племени и для семьи»,— так нас в школе учат.
— Ну и школа у вас, наверное, вы такие стихи каждый день по три урока учите, — фыркнула Татьяна, а потом призадумалась.
— Нет, такие стихи учат на уроках Закона, а остальные уроки — письмо, математика, геометрия, физика и природоведение. Но я школу уже закончила, могу замуж выходить.
— А что вы на природоведении учите, чем лиственные деревья отличаются от хвойных?
— Как копьё кидать, как рыбу ловить, как хищного ящера копьём зарезать.
— Интересное какое природоведение, — позавидовал Денис.
Несколько часов они весело сравнивали школьные программы. Затем вернулась мама, прилетел папа. Папочка сразу объяснил диспозицию «личному составу» (никого, кроме его семьи, здесь не было):
— Мы с мамой сидим, я левее вождя, мама ещё левее. Вы стоите за нашими спинами, открываете консервы и наливаете питьё. Это они поймут, иначе они подумают, что мы — недружный народ, и начнут презирать нас. Девочки, вы выходите в купальниках. Денис, ты какие истории им рассказывал вчера? Надеюсь, из сборника «Истории для развивающихся народов?», а не отсебятину?
— Истории номер три и восемь.
— Отлично! А что вождь сказал?
— Что очень полезные истории.
— Не удивлялся?
— Нет.
— Странно. Историю номер восемь ему один косморазведчик рассказывал много лет назад… Он ДОЛЖЕН был удивиться.
Папа с мамой обменялись понимающими взглядами. У Дениса возникло ощущение, что его с сестрой играют «втёмную». В проходе Денис задержался и предупредил сестру:
— Происходит что-то очень странное. Будь готова к неожиданной драке.