Солнечные дети тёмной планеты
Шрифт:
Сейчас мы взяли пушки как защиту от неожиданностей. Применять их против человекообразных смысла не было, слишком медленно они стреляли. А вот как защиту от ящеров или тигров их стоило взять.
Идти до старой шахты пришлось почти два километра. Триста человек, идущие с большими промежутками, выглядели очень впечатляюще. Когда мы подошли к пещере человекообразных, то увидели, что наша толпа произвела на них нужное воздействие. Воины племени с копьями в руках начали выползать наружу, но с заметной неохотой. Они постоянно оглядывались на вход в пещеру. Наше нахальное наступление испугало их, хотя воинов, возможно,
Мы остановились, не доходя двадцати шагов до первых рядов. У человекообразных вперёд вырвался самый крупный самец, он зарычал и бросил копьё. Копьё с огромной силой воткнулось в землю перед моими ногами. Я видел, что копьё летит не в меня, и потому не сделал шага назад. Женщина, стоявшая за спиной вожака стаи (или главного воина?), сразу подала ему новое копьё.
Я отметил, что воин кинул копьё очень точно и очень быстро. Если начнётся драка, то они с такими копьями на небольшом расстоянии закидают нас — они кидают намного быстрее, чем мы перезаряжаем самострелы. А ещё под ногами у воинов крутились поистине огромные собаки — я таких никогда не видел. Проклятие, они по весу больше меня, наверное, раза в полтора. Если ещё и они примут участие в драке…
Я вызвал Найву, передел ей образ главного воина черношкурых. Найва ответила, что начинает внушать ему самую горячую любовь ко мне. Меня затопила волна ласки и нежности.
— Да не мне внушай, а человекоподобным! — подумал я Найве.
— А я ему и внушаю, это тебя краешком задело! — обиделась Найва.
— Тогда уменьши силу, а то они неладное заподозрят. Не думал, что ты умеешь так интенсивно любить.
— Что вы вообще знаете о девочках…
— Нишизума! Давай твою мартышку.
Нишизума сняла с плеча мартышку и передала её мне на руки. Я протянул руку, взял из поданной корзины персик и передал его мартышке, а затем поставил её на землю и подтолкнул в сторону черношкурых. Глупая мартышка сожрала персик в три укуса, не пережёвывая. Племя больших человекообразных с интересом наблюдало за маленьким человекообразным.
— Нишизума!
— А я что? Я ими не командую. Они сами по себе живут.
Я взял второй персик, всучил его мартышке и пинком направил её в сторону черношкурых. Вообще-то мартышки показали себя очень сообразительными — иногда можно было попросить их отнести тот или иной инструмент кому-нибудь, кто находился на верхушке мачты, чтобы самому не лезть. Но тут мартышка сделала пару шагов и задумалась. Я подумал, что она совершенно правильно боится собак человекоподобных, и попросил Найву внушить собакам нежность к мартышкам. Потом взял вторую мартышку, дал её персик и показал на строй впереди.
Получив компанию, первая мартышка наконец-то решилась и на трёх лапах побежала к чёрному воину. Подбежав, она протянула ему персик. Гигантские собаки, которые до этого гавкали, не переставая, замолкли, глядя на то, что будет дальше. Вторая мартышка вручила персик воину рядом.
Главный воин немного поколебался, но затем нагнулся и взял персик. Мартышка улучила момент и молниеносно взобралась ему на шею. Воин дёрнулся, чтобы проткнуть обезьянку копьём.
Да, этого момента я не учёл. Мы-то привыкли, что обезьяны ходили по нам, как по палубе, а черношкурые наверняка примут это за нападение.
Но ничего страшного не произошло. Мартышка начала с удовольствием копаться в шерсти у главного воина, что-то там выискивать и засовывать в рот. Это человекообразные понимали. Воин зажмурился от удовольствия. Вторая мартышка последовала примеру первой.
Я поставил перед строем корзину с фруктами и попросил девчонок отозвать мартышек. Но мартышки в ответ на призывы только защёлкали зубами — очевидно, копаться в густой шерсти было куда интереснее, чем в тощеньких человеческих волосах. Я передал Найве образы остальных воинов и попросил пройтись по ним внушением дружбы к людям. Найва с удовольствием выполнила. Воины заметно расслабились.
— Ах вы ж предатели! — ахнула Нишизума.
Племя человекообразных смекнуло, в чём суть сцены, и начало хихикать. Я скомандовал отход. Мы сделали несколько шагов назад, а затем развернулись и пошли в нашу новую пещеру. За нашими спинами оставалось пять корзин с разными фруктами.
Через пятьдесят метров мартышки нас догнали с громкими протестующими криками. Девчонки взяли их на руки.
Новая пещера была совсем маленькой, но зато с правильными двойными воротами. В ней не было горячей воды, всякому, кто хотел помыться, приходилось таскать дрова и греть большой котёл. Но зато это была наша пещера. За последнее время мы так привыкли спать все вместе, в больших пещерах, покорабельно, что почти не почувствовали разницы, когда заняли пять залов, первоначально предназначавшихся для хранения разных продуктов.
В следующие дни шахтёры принялись углублять ходы и строить небольшие пещерки для семей. Они пробивали воздуховоды вентиляции, обустраивали жильё, а мы ходили на охоту и за дровами. Я попросил всех при встрече с челвоекообразными всегда угощать их чем-нибудь — сухофруктами или копчёным мясом, что найдётся, и всегда держать в карманах запас угощений. Когда через несколько дней около пещеры появились любопытствующие разведчики черношкурых, охранники, предупреждённые мной, зазвали их внутрь и показали пещеру. Я вызвал Найву и попросил обработать пришедших излучениями дружелюбности. Найве пришлось срываться с уроков, но просьбу она выполнила.
Человекообразные поначалу дичились и при встрече в лесу пытались конкурировать за пищу, но быстро сообразили, что охотиться с нами куда полезнее, чем противостоять — самострелы приносили куда больше пользы, чем их копья. Дичи вокруг было много, и я просил всех охотников делиться частью добычи с человекообразными. Закончилось всё тем, что в голодные дни некоторые из черношкурых заходили к нам столоваться. Их кормили объедками и недоедками, приучали к кашам. А через два — три года их дети начали понимать наш язык (старшие человекообразные язык людей забыли, а своего не имели). С этого момента всё пошло намного легче…
Через год после нашей высадки на севере дядя Андрей сказал, что его народ снимает наблюдательную станцию с нашей планеты. Язык они выучили, новых технологий не предвиделось, а потому начальство не могло больше тратить средства на «примитивную планету». Рейтинг сериала тоже упал, он перестал приносить доходы. Никому не было интересно смотреть, как мы плавим руду и отстреливаем ящеров, как в тире. Мы пожелали дяде Андрею, Вове и Марусе всего хорошего. С этого момента моя и Найвина собачки стала неподвижными игрушками. А жаль. Космическая разведка иногда нам очень даже помогала.