Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски
Шрифт:
Как может сильно уставший человек отказаться от такого приглашения?
Конечно, я поехала.
– Наш дом, – заявил Сандро, широко поводя рукой по маленькой квартирке под самой крышей средневекового здания.
Как всякая нормальная девушка, я должна была заинтересоваться притяжательным местоимением «наш» – спросить «чей это наш?», или что-нибудь в этом роде. Но я же дипломированный филолог…
– Почему же это – «дом»? – спросила я. – «Сasa» – это же дом. Ну то есть с крышей и всякими такими штуками.
– Типа?
– Я не знаю… типа отдельных стен, например.
– А, это у нас есть. Сейчас увидишь.
– Хорошо, а слово «квартира» есть?
– Есть. Appartamento. Только мы его редко используем.
– Ага. Апартаменты. У нас тоже такое слово есть.
– И вы его используете?
– М-м-м-м. Наверное, тоже редко.
– Ну вот видишь. Добро пожаловать домой.
Место, в которое я попала, больше всего напоминало жилище Герды или Кая – под самой крышей, в большом городе, «где дома стоят так близко друг к другу, что их кровли почти соприкасаются». У кухни («новострой, – небрежно обронил Сандро, – в восемнадцатом веке добавили»), были свои отдельные стены, своя крыша и выход на другую крышу прямо под ногами; на ту же подножную крышу выходили окна двух комнат. Террасу подпирали справа и слева другие дома, и вокруг – тоже крыши, крыши. Я поняла, что мой мальчик, читающий Карлсона, будет в восторге, если ему это показать. Вообще, наверное, детство, проведенное в таком месте, – это счастье.
– Есть только один нюанс. Я надеюсь, что ты не очень расстроишься.
Пауза. Вообще-то очень не хотелось расстраиваться в первый день долгожданного отпуска.
– Ты знаешь, это как раз треченто. Тысяча триста какой-то год. Я видел на притолоке, когда штукатурил. И на входной двери внизу тоже есть дата. Это бывший монастырь.
– Ну и ладно, – решила я, – плевать на эстетствующих болванов. Треченто мне нравится.
Августовская Генуя была жаркой и пустынной, как Сахара.
Мы с Сандро оказались одни в пустом и пыльном, оставленном жителями городе. Глухие серые ставни-сарачинески [5] – с листочками «закрыто на каникулы до сентября», маленькое кафе на пустынной площади без единого посетителя, очередь из трех потерянных, невменяемых от жары людей около мороженщика на углу и никакого движения.
Я могла бы наслаждаться красотой великолепной Генуи, морем, поездками на скутере, гамаком на террасе, отличным вином по три евро литр, – но нет. Меня влек могучий туристический инстинкт. Мне хотелось что-нибудь увидеть.
5
Название – в память о набегах сарацинов, регулярно грабивших Геную по ночам.
Но если в Генуе мы были одинокими мародерами – то в Риме оказались частью несметного полчища варваров, наводнивших Вечный город при полном отсутствии жителей. Японцы, намертво приклеенные к своим фотоаппаратам, ускоренным маршем обходили помеченные в плане ключевые точки города. Европейцы и американцы страдали от жары, плавились как пластилин, утирали пот и прикладывались к бутылочкам с водой, но все стремились, как и я, что-нибудь увидеть.
Номером один в моем плане стояла Сикстинская капелла.
Турист – это профессия. Видела я дилетантов в русских монастырях, пытающихся попасть в Покрова-на-Нерли в шортах… Я же готова была стать туристом-профессионалом: меня не пугало ожидание, проверки на всех входах, я знала, как надо одеваться (а то ведь наглядное пособие «что можно, что нельзя» появляется у тебя перед глазами, только когда отстоишь трехкилометровую очередь).
То, к чему я не была готова в Сикстинской капелле, – это к дежа вю московского метро в час пик. Мне наступали на ноги, пихали локтями в рёбра, не шутя толкали в спину и даже ухитрялись каким-то образом поддавать под коленки. Закроешь глаза – и кажется, что ты на станции «Киевская», откроешь – фрески божественного Микеланджело в высокой вышине, а вокруг толпа людей с фотоаппаратами вместо лиц.
А на улицах и площадях, поближе к дающим прохладу фонтанам, собирались римляне (глядя на их носы, я начинала понимать, почему Гоголь чувствовал себя здесь почти как дома). На лестнице, ведущей к площади Испании, у фонтана Треви ночи напролет веселилась молодежь – гитары, песни, вино из горла, – и были они похожи сразу на всех персонажей Ремарка, Хемингуэя и «Римских каникул». Впрочем, скорее всего – только на посторонний взгляд. Ведь когда влюбленный в Италию Вуди Аллен снял фильм о Риме, итальянцы (и римляне прежде всего) возмутились: «Ничего-то он про нас, балбес американский, не понял».
Может быть, и не понял, но, благодаря ночной прохладе и молодым шалопаям с дешевым вином и веселыми песнями, Сандро удалось сдержать свое обещание: он вполне справился с ролью художника по темноте – все самые лучшие впечатления от Рима оказались ночными.
Квартал Пре. Старый город и Старая Гавань
Наша нарядная улица Бальби была задумана как триумфальный вход в город для путешественников – от красивейшего здания вокзала, через площадь с монументальным Колумбом («Христофору Колумбу – от Родины», написано на памятнике, хотя Родина Колумба откровенно «послала» – и вовсе не в Америку), мимо старинных отелей, дворцов и Университета (Университет – это тоже несколько дворцов со львами на лестницах).
Параллельно ей идет длинная, узкая, темная и страшная улица Пре. За ней, всего в двадцати метрах, начинается порт.
Сейчас, конечно, уже не совсем порт. Сравнительно недавно архитектор-генуэзец Ренцо Пьяно (прославившийся, как и большинство знаменитых генуэзцев, за пределами своей Патрии) мановением руки превратил Старую Гавань, Porto Antico, в беленькую и чистенькую прогулочную зону. Генуэзцы новую версию Старой Гавани полюбили, в самый большой аквариум Европы стоят очереди, по набережной бегают трусцой подтянутые яппи, всё видимое пространство моря заполнено белоснежными яхтами, и… ничего не осталось от настоящего старого порта, как я себе его представляла по рассказам дедушки-моряка.
Дух порта теперь можно найти только в одном месте – на улице Пре. Именно здесь оказался весь экзистенциальный осадок пестрой, грязной и шумной портовой толпы. Тут тебе и проститутки (очень страшные), и забегаловки с экзотической едой (судя по запаху, жареные кошки), и негритянские парикмахерские, и мясные лавки халяль, и даже магазинчик «Quick Mart», в точности как у Апу из мультфильма про Симпсонов.
Итальянскую речь на улице Пре не услышишь, там принято разгуливать в национальных костюмах и пасти очень чумазых детей в подворотнях (дети выглядят счастливыми)… Наш муниципалитет должен бы уже догадаться и выпускать на эту улицу безработных актеров в костюмах моряков – тогда иллюзия портовой жизни будет полной. А с туристов брать за проход по этой улице умеренную плату.