Солнечный луч. Фаворитка
Шрифт:
Он развернулся ко мне, окинул задумчивым взглядом, нисколько не смутив, и усмехнулся:
– А вы повзрослели, маленькая баронесса. Сильно повзрослели, будто вам и не девятнадцать, а все двадцать пять. Разумеется, не внешне, не сочтите за оскорбление. Я говорю об уверенности в себе.
Приподняв брови в ироничном изумлении, я полюбопытствовала:
– Вы только заметили мое взросление, ваше сиятельство? Впрочем, вы все эти годы старались держаться от меня подальше, так что ваше открытие не удивительно.
– Теперь решился подойти, – ответил министр. – Когда-то вы дали мне слово, что уговорите короля жениться, но пока только пользуетесь его милостями…
– Постойте! – воскликнула я. – Богов ради, ваше сиятельство, о чем вы?! Уж не о том ли, что обещали свою дружбу и помощь? Так ведь, как вы сами сознались, за эти два года не нашли и минуты на то, чтобы сдержать обещание. Так чего же вы требуете от меня? Неужто ожидали, что я извернусь, чтобы угодить вам, не получив ни разу поддержки в те тяжелые дни, которых у меня было в избытке? Либо уж дружба, либо каждый сам по себе. Я ведь не требую у вас отчета в вашем бездействии, почему же вы считаете возможным пенять мне?
Атленг фыркнул и отвернулся. Я наблюдала за ним и ждала, что ответит на мою тираду министр. Наконец граф посмотрел на меня и надменно произнес:
– Вы толкуете о личных интересах, а я говорю о Камерате. Тут не может быть торговли.
– Полноте, ваше сиятельство, – отмахнулась я. – Начнем с того, что государю тридцать два года, и у него достаточно ума, чтобы понимать всю важность женитьбы и рождения наследника. Мне же девятнадцать, да и кто я такая, чтобы указывать королю?
– Мы оба знаем, кто вы такая, – едко ответил граф, не смутил и буркнул в своей излюбленной манере: – Псисе.
– Прощены, ваше сиятельство, – не стала я вредничать.
Мы немного помолчали. Атленг вновь отвернулся, поковырял землю носком сапога для верховой езды, после покосился на меня и продолжил:
– Вы можете повлиять на Его Величество, и я прошу вас исполнить данное когда-то слово. Вы правы, время идет, король не становится моложе, а у Камерата всё еще нет наследника.
Я подняла глаза к небу, полюбовалась на облачко, напомнившее собачью голову, коротко вздохнула и вновь обратила взор на министра.
– Кто нынче у вас в фаворе, ваше сиятельство? – спросила я прямо. – Прежде вы настаивали на кандидатуре Аннен Йорденс-Квелинской, но Ее Высочество уже выдана замуж, и кого же теперь вы прочите нам в королевы?
– Дочь герцога Мэйта, – живо откликнулся министр. – Чудесная девушка.
Я задумалась. Мэйт – небольшой остров в Тихом море, восточный берег и прилежащие воды которого принадлежали Камерату. Особой политической выгоды от этого союза не было. Наши корабли заходили туда на стоянку, пополняли запасы пресной воды, но зато и выходили на защиту острова, если герцогу была необходима помощь. Союзнический договор был заключен еще три столетия назад и не нарушался ни разу. Камерат мог обойтись без Мэйта, а Мэйту без нашего королевства пришлось бы туго.
А еще у герцога было пять дочерей, которых надо было пристроить. И значит, этот брак был нужен только герцогу, ну и Атленгу. Наверняка ему пообещали немалое вознаграждение, если он протолкнет одну из девиц в королевы. Любопытно, которую?
– Какая из пяти? – спросила я, не став терзаться догадками.
– Флоринс, – с готовностью ответил министр. – Старшая уже просватана. Однако Его Высочество не настаивает на кандидатуре второй дочери и готов предоставить портреты оставшихся четырех. Все девушки образованы и хорошо воспитаны. Каждая из них станет достойной супругой. Но вам опасаться нечего, ваше сиятельство, – неожиданно поспешил заверить меня граф. – Герцогини милы, но в красоте вам уступают. Государь любит вас, и это видно каждому, однако ему необходима супруга, а вы ею стать не можете, сами понимаете.
– Скажу больше, ваше сиятельство, – усмехнулась я. – Я не только не могу стать королевой, но и не желаю быть ею.
– Это верная позиция, – улыбнулся граф. – Так что же вы мне ответите?
– А вы мне? – спросила я в ответ.
– Чего же вы от меня ожидаете? – изумился Атленг.
– Того, что обещали когда-то, – сказала я: – Дружбы. Но уже не той скрытной, которую невозможно разглядеть даже в увеличительное стекло, а самой настоящей. Мне нужна ваша поддержка в Совете, – откинув игры, сказала я. – К тому же вы должны учитывать, что король сам принимает решения. Я передам ему, что вы сказали о герцогинях, но ответ будет принадлежать только ему. Однако даже если ваши чаяния и не сбудутся, мы сможем с вами поладить и в иных вопросах. Так что же вы мне ответите? – вернула я министру его же вопрос. – Я могу рассчитывать на вашу дружбу?
Он смерил меня взглядом, помолчал еще несколько минут, а после вдруг усмехнулся и покачал головой:
– А вы хищница, ваше сиятельство. Хорошо, я согласен. Но вы уж постарайтесь сказать о герцогинях так, чтобы государь хотя бы задумался.
– Можете на меня рассчитывать, – заверила я графа с улыбкой. – Вернемся к остальным?
– Да, пожалуй, – не стал он спорить. А когда до придворных осталось немного, произнес: – Позвольте сделать вам комплимент, госпожа графиня. С тех пор, как устройством охот стали ведать вы, время проходит быстрей и приятней. Прежде я едва выносил известие о большой охоте, теперь же еду со спокойной душой, зная, что не придется бесцельно слоняться между другими придворными и выслушивать всякую чушь.
– Кто-то должен нарушать традиции, – пожала я плечами. – Почему бы и не я.
После рассмеялась и удостоилась еще одной улыбки министра иностранных дел. Мы раскланялись, и я вернулась к Айлид Энкетт. Она отходила к столу с закусками и упустила момент, когда Атленг перехватил меня. Впрочем, свою пропажу графиня быстро обнаружила и теперь, дождавшись моего появления, спросила, бросив взгляд в спину министра:
– Чего хотел от вас этот мрачный и ужасный тип?
– Милейший человек, дорогая, – улыбнулась я, забрав у нее бокал с легким вином.
Теперь я позволяла себе хмельные напитки, легкие и в небольших количествах. Этикет велел мне не употреблять вина как девице, но таковой я уже не являлась. И пусть замужество тоже меня коснулось, но факт оставался фактом, и изображать из себя непорочную деву спустя почти два года проживания рядом с государем было бы лицемерием. Однако я любила свой чистый разум, а потому затуманила его только раз, если не считать тот случай, когда король опоил меня возбуждающим снадобьем. И хоть было весело, но после я ощущала себя глупо, а потому пришла к выводу, что даже одобренная порция спиртного для меня излишняя.