Солнечный мальчик
Шрифт:
Извилистый залив рассекал город на части.
Город строился. Розовые и жёлтые дома тянулись вдоль дощатых свежесколоченных тротуаров. На окраине дома стояли просто так: без улиц, без номеров, без тротуаров.
Порт был расположен в маленькой бухте, битком набитой пароходами, баржами, катерами.
— Тащу-у-у! — кричал горбоносый буксир, выводя из гавани плоскую, как семечко, баржу.
— У-дарь! У-дарь! — приговаривал паровичок, забивая железной болванкой сваю в грунт.
Чемоданы сложили на берегу около низенького причала.
Фёдор и мама ушли за билетами. Генриетта Николаевна села под навесом читать книгу. Вовка и Лена забрались на причал и стали смотреть, как под причалом в воде ходит настоящая живая рыба.
Сучок
Дождь моросил не переставая.
Причал был мокрый. На нём замечательно пахло сырым деревом, нефтью и морем. Между сваями бормотала вода. Дно было видно до последней морщинки. На красноватом песке росли чахлые кустики водорослей. Около смятой консервной банки лежал покрытый буроватой слизью сучок.
Вовка поднял с причала прут и ткнул им в сучок.
Неожиданно сучок вздрогнул. Из одного конца у него высунулись пальчики.
Чудеса!
Вовка с Леночкой свесили головы над водой.
Пальчики потянулись вперёд и уцепились за прут.
Вовка пошевелил прутом. Сучок проворно спрятал пальчики.
Живой!
Подвели прут снова.
Сучок зашевелился и пополз. Ближе, ближе. Вот он снова вцепился в прут… Стала видна птичья головка с клювиком. Десять пальчиков росли прямо из головы.
Вовка, не отрывая от воды глаз, двинулся по краю причала к берегу, переставляя ноги на ощупь и ведя за собой прут.
Осторожно… Осторожно… Нога сорвалась, и Вовка рухнул с причала в воду.
Сучок, оставляя за собой клубы чёрной жидкости, стрельнул в сторону.
— Владимир, куда ты? — испуганно вскрикнула Генриетта Николаевна
Леночка свесилась с причала, увидела, что Вовка стоит по пояс в воде, и сообщила:
— Бабушка, он здесь. Он никуда не ушёл.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
НА ПАРОХОДЕ
Посадка
— Вова, что с твоими штанами? — ахнула, возвратись, мама. — Ты в них купался, что ли? Сейчас посадка, а он мокрый, как курица! Да как тебя можно вести на пароход?
— Он чуть-чуть не поймал рыбу! — гордо заявила Лена и рассказала про живой сучок.
— А-а! Это была не рыба, а каракатица, — догадался Фёдор. — Ничего особенного — морское животное, вроде осьминога и кальмара.
— Безобразие! — не слушала никого мама. — Штаны — хоть выжимай. Сними сейчас же. Пойдёшь на пароход без них.
Вовка вцепился обеими руками в пояс.
— Не сниму.
— Снимай!
— Не сниму.
— Упрямый, злой мальчишка! Простудишься опять — что с тобой делать?
Фёдор, видя, что назревает скандал, поспешил раскрыть свой чемодан. На свет появились чёрные матросские брюки, раза в два больше Вовки.
— Вот, — сказал он. — Вам искать долго. Пускай мои наденет. В мокрых штанах, и верно, нельзя.
Через пять минут двинулись на посадку.
Вовка шёл впереди всех, красный как рак. Из брюк торчала одна его голова. Необъятные штанины развевались парусами.
Подошли к пароходу. Пароход оказался огромным, с чёрными высоченными бортами. Над его палубой возвышались узловатые жёлтые мачты, белая надстройка и широкая труба с красной полосой. На борту золотыми буквами было написано «КОМСОМОЛЬСК».
Когда поднимались по крутой корабельной лестнице — трапу, — Вовке показалось, что в толпе пассажиров мелькнуло бульдожье лицо Кожаного.
Он оглянулся. Конечно, это было ошибкой.
В море
Каюты, в которых они разместились, были расположены все в разных местах.
Маме с Вовкой каюта попалась маленькая, с низким потолком и двумя круглыми окошками — иллюминаторами.
«Иду-у-у!» — заревел пароход и вышел из гавани в море.
В море его сразу же начало качать.
На палубу мама Вовку не выпустила. Начинало темнеть. В иллюминатор ничего не было видно. Крупные капли лениво ползли по стеклу вниз.
Вечером к ним заглянул Фёдор.
— Ну что это за дождь! — пожаловалась ему мама. — Льёт и льёт…
— Да, — подтвердил Фёдор, — в Совгавани хороши зима, осень. А летом здесь дожди, и без конца. Как зарядят, бывает", что на целый месяц.
И он рассказал шуточную историю о том, как в эти края пришёл со своим кораблём капитан. Он простоял в гавани два дня, и все эти два дня лил дождь.
Капитан ушёл и вернулся через год. Снова на два дня. И снова — дождь.
Когда капитана спросили, как ему понравилась Совгавань, он ответил:
— О, это чудесный, зелёный край! Только почему-то дождь, который шёл там год назад, до сих пор не прекратился!..
— А теперь, Вова, спать! — сказала мама, когда Фёдор кончил рассказывать.
— Конечно! — поддержал её Фёдор. — Ложись, Володя. Всё равно сейчас ничего не увидишь. А утром проснёшься — море, берега, будто в другой мир попал!..
В тесной каюте висели в два этажа постели — койки.
Фёдор ушёл. Мама залезла на верхнюю и выключила свет.
Лёг и Вовка.
Каюта погрузилась в темноту.
Мерно дрожали в такт пароходному винту стены. Койки слегка покачивались.
Пароход плыл к далёкой Камчатке.
Оранжевый мир