Солнечный огонь
Шрифт:
Сигзби опять рассвирепел:
— Она не замешана ни в чем плохом!
— Разве я как-то намекнул на это? — В обычно дружелюбном голосе ученого вдруг промелькнуло ехидство, но потом на губах появилась улыбка. — Если мы продолжим спорить о том, бриллиант ли перед нами и причем тут девушка, мы вцепимся друг другу в глотки. А что, если не терять время на догадки и просто исследовать это место? Мы его толком не осмотрели. Не исключено, что, кроме запертой девушкой двери, есть другие ходы и выходы. Бликенсдерфер, ты уверен, что там действительно засов?
Джон
— Я слышал, как она его задвигает. И толкнул дверь плечом, сэр.
— Ладно. Поищем другие двери.
Из центра внушительных размеров площадки восемь окружающих ее стен просматривались плохо. В самых высоких пальмах не было и десятка метров, но свечения «Солнечного огня» не хватало, и верхушки тонули во мгле. Низ стен плотно укрывала роскошная зелень лоз.
Товарищи проследовали по одной из мощеных дорожек, пересекавших искусственные джунгли, и обнаружили, что вокруг площадки идет тропа, проложенная между стенами и кустарником. Карманные фонарики помогли также увидеть, что поверхность стен испещрена теми же гигантскими фигурами, что танцевали на барельефах, опоясывающих пирамиду снаружи.
Стены не были наклонены. Видимо, между внешней частью пирамиды и внутренней площадкой ее верха скрывалось немалое пространство. И оно могло оказаться частично полым, так как каждый проход оканчивался дверью. Как и по всей пирамиде, дверные проемы имели форму усеченного треугольника.
Но если ранее путешественники свободно входили внутрь, то теперь они видели лишь тяжелые металлические двери, сделанные из бронзы или иного похожего сплава. Девушка скрылась за дверью в юго-восточном углу. Дверь и впрямь оказалась заперта.
Осматривая всю бегущую по краю дорожку, компания нашла еще две подобные двери: первая находилась по центру южной стены, а вторая — юго-западной. Ни одну из дверей открыть не удалось. В западной части нашлось еще больше дверей — целых восемь.
Они не только выглядели иначе, чем другие двери, но были широко распахнуты. К ним от центра площадки сквозь заросли вели восемь очень узких параллельных тропок. Зелень аркой смыкалась над дорожками, и свет «Солнечного огня» не падал на них. Но тут опять выручили карманные фонарики, быстро указав путь.
Сначала путешественники молчали. В этом открытии им чудилось нечто зловещее и неприятное.
— Восемь камер для узников! — наконец проговорил Отуэй. — Восемь застенков с бронзовыми цепями и кандалами, все пустые, все прибраны и готовы принять новых пленников. Не знаю, что творится в ваших душах, парни, но лично мне кажется, нам туда не стоит торопиться. Боюсь, наши несчастные приятели-авиаторы уже не ждут ничьей помощи.
Уэринг стоял на пороге одной из пустующих камер. Луч его фонарика метался по ней. Квадратная, два на два метра у основания; стенки, исключая заднюю, сужаются, как у обрезанной пирамиды. Задней стены просто нет, вместо нее зияет пустота. Там спуск в темную шахту, дно которой — подножие пирамиды: Джон Б. кинул туда остатки недоеденной гуавы для проверки. Фрукт ударился о водную гладь где-то далеко внизу.
— Это для узника. Он может выбрать между жертвоприношением и самоубийством, — предположил Уэринг. — Развеселое местечко, куда ни глянь. Ножные кандалы недавно использовались, тут уж не сомневайся.
Оковы крепились к тяжелому металлическому кольцу в полу массивной цепью бронзового цвета. Звенья казались частично отполированными, словно нетерпеливый пленник то и дело волочил их по камням.
— Самоубийство! — повторил Отуэй. — Объясни-ка, дорогой мой друг, как спрыгнуть в шахту, если ты прикован этими штуковинами?
— Я тут поднял одну. Если кого-нибудь такой слоновьей цепью приковать, то ему точно будет не до прыжков. А что там за треугольные дырки в дверях?
— Может, для освещения. Или, скорее, чтобы узникам еду передавать. Но где сами пленники? Почему нас сюда впустили, позволили палить в священного храмового зверя, любезно развлекли общением с… со жрицей, или кто она там такая, разрешили прыгнуть в жертвенную яму и выбраться из нее, да и вообще вести себя как дома, даже не пытаясь этому помешать?
— А если у них сегодня выходной? — подал голос Уэринг. — Дома одна девчушка Сьюзан с песиком Фидо.
— Олкот, перестань! — В голосе эстета вновь зазвенела глубокая обида. — Из-за твоего легкомыслия от милой тайны не остается и следа…
Тут Уэринг расхохотался, и его бурное веселье, заглушившее все возражения, эхом отскочило от древних стен.
— Как ты точно выразился — «милая тайна», Теллифер! И идиоты тут тоже милые. Стоят, беседуют. До лестницы полсотни метров. Между нами и ступенями нора адского чудища. Что, если кто-то тихонечко опять спустит его на нас, а? Нам его не пристрелить. Уже пробовали. Это все равно что пытаться застрелить радиоволну.
— Но шум и вспышки его отпугнули, — напомнил Отуэй. — Не забывайте, беспозвоночные по природе своей еще боязливее рептилий. Этот Фидо, как ты его называешь, всего лишь жук-переросток, хоть негоже мне, натуралисту, называть губоногих жуками.
— Эй, профессор, в банку для сбора образцов его попозже запихнешь. Сейчас нас ждет северная стена. Мы ее пока не осматривали.
— Простите, сэр, — заговорил Джон Б., успевший пройти чуть дальше, за последнюю из восьми камер. Теперь он внимательно разглядывал что-то у стены. — Любопытно, зачем это здесь? Похоже на ручку — или рычаг.
Товарищи подошли поближе. Стюард обнаружил прямой и увесистый металлический прут, торчавший перпендикулярно из углубления в полу, довольно высокий, где-то по грудь.
— Это переключатель, — без тени улыбки предположил Уэринг. — Электрический. Поверни его и — опля! — «бриллиант» ТНТ гаснет, как лампочка!
В задумчивом взгляде Теллифера вновь мелькнула ярость.
— Это вертикальный рычаг, — сказал он, — чтобы что-то двигать. Хотя я не претендую на обладание практической сметкой некоторых здесь присутствующих, но и стоять на месте, высмеивая друзей, я не намерен, тем паче разрешить такую несложную загадку легко и просто.