Солнышкин плывёт а Антарктиду
Шрифт:
— Солнышкин, за мной! Федькин, за мной! — крикнул Бурун, и они бросились в подшкиперскую.
— Брезент на корму! — командовал Бурун. — Конец на корму!
И в этом грохоте и треске Солнышкин чувствовал себя как в самом горячем сражении. По нему били и стреляли залпами и одиночными снарядами, а он, живой и невредимый, тащил брезент, расправлял его и натягивал, карабкаясь на мачту. Рядом с лаем метался Верный.
Когда на палубу хлынули первые потоки дождя, над трюмом возле камбуза уже висел
Солнышкин сел на груду канатов и смотрел, как устраивается на ночлег команда. Вот, накрывшись матрацем, пробежал Робинзон, вот мелькнул согнувшийся Федькин, за ним появился Моряков. Капитан бежал с мольбертом и красками. Пропустить такой момент? Такую яростную экваториальную грозу? Ни за что! Он расположился на краю трюма, прямо перед косыми струями дождя. И вдруг над ним что-то стремительно пролетело. Моряков приподнялся, и что-то шлёпнулось ему прямо на шею. Капитан, бледнея, крикнул:
— Кальмар!
При яркой вспышке все увидели, как в руке капитана шевелит щупальцами маленький извивающийся кальмар. Солнышкин даже не поверил. Без кальмара не обходилась ни одна в мире морская история!
— Кальмар! Настоящий кальмар! — сказал Моряков.
Но тут раздался голос Буруна:
— Да разве это настоящий?! Вот тот, что у нас вытянул из артелки мешок муки и чуть не утащил бывшего артельного, тот был настоящий. Помните?
— Ещё бы! — сказал Моряков, бросив кальмара Верному. — Ещё бы не помнить! Да и случилось всё почти в этих же местах.
Все притихли. Кое у кого по спине побежал холодок.
По брезенту стучал дождь.
Справа и слева то и дело вспыхивали молнии, но грома не было.
— А как? — спросил Солнышкин.
— А вот так, протянул из-за борта щупальца — и в артелку, — сказал Моряков. — Это же какое щупальце — все двадцать метров!
— Ну и что дальше? — нетерпеливо спросил Пионерчиков.
— «Что»! Хорошо, что рядом оказались боцман и Перчиков. Перчиков его пригвоздил отвёрткой, а боцман по щупальцу топором.
— А где щупальце? — спросил Солнышкин. Он не знал такого героического эпизода из жизни радиста.
— А щупальце кальмар утащил в море! Никто не заметил, как во время этого рассказа артельщик отодвинулся подальше в угол. Правда, ключи от артелки были сейчас у Буруна, но всё-таки излишняя осторожность не помешает.
— Но это ещё что! — воскликнул капитан. — Помните, Бурун, с английского судна в этих же местах они человека утащили?!
— И тоже артельщика, — сказал Бурун. — Чуют, к кому в гости ходить!
При этих словах артельщик отодвинулся ещё дальше и, нащупав рукой толстый манильский канат, обвязал его вокруг ноги. На всякий случай!
Этого тоже никто не заметил, так как все смотрели за борт, где среди тёмной глубины всё вспыхивали и расплывались непонятные пятна.
Наступила тишина. Среди шума дождя послышались лёгкие вздохи. Засопел Робинзон, всхрапнул Петькин. А Моряков взялся за кисти…
— Ну, пошли убирать, — шепнул Солнышкину и Федькину Бурун.
На корме лежала груда ненужных канатов.
— Идём! — кликнул Верного Солнышкин. И, подхватив канат, они потащили его в подшкиперскую.
— Раз-два, взяли! Раз-два, взяли! — шёпотом командовал Бурун.
А в своём углу чутко спал артельщик. Сперва он тревожно ворочался и думал, не перебраться ли в каюту, но под шум дождя успокоился — на его ноге был крепкий узел! — и уснул. Он слегка посвистывал носом. Но вдруг вскинулся, открыл глаза, и зубы у него судорожно застучали. Канат шевелился! Стёпка, холодея, вцепился в него рукой, но в то же мгновение слетел с трюма.
— Кальмар! Кальмар! — срывающимся от ужаса голосом завопил артельщик.
Моряков бросил кисть, Пионерчиков вскочил с подушкой в руках, Петькин выглянул из-под одеяла. И при свете молнии команда увидела жуткую картину: по палубе, хватаясь за что попало, с воем катился артельщик.
— Багор! — крикнул Моряков. — Берегись щупалец!
Схватив пожарный багор, он кинулся на помощь артельщику. За ним сразиться с чудовищем летел Пионерчиков.
Ни Солнышкин, ни Бурун, ни Федькин этого не слышали: они усердно тащили канат навстречу дождю и ветру.
— Раз-два, взяли! — командовал Бурун и протаскивал канат метра на два вперёд. — Раз-два, взяли! — И канат снова продвигался на два метра с ещё большей скоростью.
Но вот и сюда донеслись ужасные вопли.
— Бежим! — крикнул Солнышкин.
— Бежим! — сказал Бурун, хотя ключи от артелки были в его кармане. И все трое бесстрашно бросились на помощь гибнущему.
— Где кальмар? — спросил Моряков. Бурун и Солнышкин заглядывали за борт.
— Здесь, — простонал от ужаса Стёпка. — Здесь! — И похлопал себя по ноге.
Моряков наклонился и увидел на Стёпкиной ноге завязанный двойным узлом манильский канат.
— Послушайте, что же это? — тяжело дыша, спросил Моряков.
— Самое обыкновенное хулиганство, — отчеканил Пионерчиков и посмотрел на Солнышкина.
— Хулиганство! — взвыл артельщик.
— А я при чём? — сказал Солнышкин. Он со всех ног бежал на помощь — и на тебе!
За бортом сверкнула молния. Она осветила гневное лицо штурмана. Кажется, готовился скандал, но вдруг артельщик снова завыл и вцепился в Морякова. Моряков схватил багор, Пионерчиков и Солнышкин бросились к Стёпке. И тут все увидели Верного, который сердито продолжал тянуть верёвку. Старый корабельный пёс не терпел беспорядка на палубе.