Соло для 'калаша'

Мальцев Сергей Евгеньевич

– Но старика грохать мы не договаривались, - сказал Стрема, подождав, когда напарник успокоится.
– Говорил, Божий одуванчик, "ствол" увидит все и выложит... как бы не так. Еле ноги унесли.

– Да, за "жмурика" мог бы и добавить: добавил же за того, из Пскова, Клим сплюнул мокроту на коврик под ногами.
– Мудак жадный...

– Короче, говорим: пять "кусков" на бочку, и никаких. Хватит задарма ишачить.

– С Петровичем лучше не ссориться.

– Такие, как мы, на дороге не валяются, - Стрема явно настроился получить за работу

значительно больше, чем оговаривалось.
– Пригрозим, что подадимся на вольные хлеба. Пусть немного понервничает.

– Плохие шутки, - заметил Клим.

– Знаю, - не отступал Стрема.

– Если честно, я тоже так думаю, - Клим последний раз затянулся и выбросил окурок в окно.
– Не каждый согласится рисковать за такие крохи, но...

– Что "но"?

– Но зато Петрович вытянет нас из каталажки, если что. А это, я тебе скажу, немалого стоит.

– Уверен, что вытянет?

– Он же обещал, да и связи в ментовке у него, однозначно, неплохие сам знаешь, скольких он их почти задаром через свою фирму похоронил.

– Я никому не верю, - Стрема вдруг насторожился - впереди на дорогу выбежал милиционер и замахал жезлом, - а этому что еще нужно?
– Он плавно притормозил.
– Может, рванем, пока не поздно?
– покосился он на дружка.

– Чего нам бояться?
– Клим застегнул джинсовую куртку.
– Не станет же он нас обыскивать. Тормози, если у него рация, то все равно не уйти.

Машина остановилась.

– До поста ГАИ подбросьте, - запыхавшись, попросил молодой сержантик, заглянув в салон.

– Садись, - как можно спокойнее сказал Стрема.

Клим тотчас перебрался на заднее сиденье. "Восьмерка" плавно двинулась.

– Не из Смоленска едете?
– поинтересовался нежелательный пассажир.

– Из Вязьмы, - глухо сказал Клим, - а что?

– Просто так...
– милиционер заглянул в потрепанную записную книжку и беззвучно зашевелил губами, заучивая чтото наизусть.

"Ориентировки!" - догадался Клим, и рука его машинально потянулась к шелковому шнурку, втянутому в спортивные брюки.

– Денек будет хороший, - спокойно заметил Стрема.

– А?
– сержантик встрепенулся.

– Денек, говорю, будет хороший, - повторил Стрема.

– Ах, да...
– милиционер вновь уткнулся в блокнот, - хороший...

– Черт!
– Стрема, слишком поздно заметив глубокую выбоину в асфальте, резко затормозил.

Машину сильно тряхануло. Под сиденьем милиционера звонко звякнул металл.

– Тут у вас что-то...
– Сержантик согнул голову, заметив выкатившуюся изпод сиденья старинную серебряную чашу.
– Интересно...
– потянулся он к ней.

Клим быстро огляделся: на шоссе поблизости машин не было. Выдернув шнур, он молниеносно перехватил им шею милиционера и что есть силы потянул концы в стороны. Tот попытался привстать, схватился руками за горло и тут же обмяк всем телом.

– Чехлом прикрой его! Чехлом...
– просипел Стрема, ища глазами ближайшую стройплощадку или пустырь.
– Сука, куда ты смотрел, когда перебрасывал шмотки?

Клим, додушив сержантика, судорожно содрал с заднего сидения чехол. Его колотило. Откинув спинку переднего, он потянул милиционера за обмякшие плечи на себя. Посиневшее, недавно еще живое молодое лицо белками закатившихся глаз уставилось вверх. Клим поспешно накрыл его плотной бордовой тканью...

Через полчаса, вынырнув из-за забора брошенной стройки, бежевая "восьмерка" продолжила свой путь.

Офис похоронной фирмы "Реквием" находился в центре Москвы, в Кольчужном переулке, и занимал весь первый этаж угрюмого серого дома дореволюционной постройки. Недавно фирма отпраздновала свое семилетие, и теперь ее служащие трудились над тем, чтобы сделать задел, как минимум, еще лет на семь. Гробы разной комфортности и долговечности заказывались у зарубежных партнеров, разрабатывались отечественными дизайнерами, а сколачивались в подсобных цехах некогда могучих воеданх заводов; апробировались новые образцы урн для праха, все больше входящие в моду; отбирались лучшие из специальных косметических средств для макияжа покойникам и многое-многое другое.

Люди жили и умирали по-разному; поразному их и хоронили. Все эти годы за действом погребения внимательно следил директор фирмы Олег Петрович Ладис: худощавый сорокасемилетний мужчина невысокого роста, психически неуравновешенный, но не глупый.

Постоянно наблюдая за тем, как успокоенные уходом от земных забот старики и старушки, да и люди более молодого возраста, скрываются под крышкой гроба, он с содроганием представлял себя на их месте.

Хоронить людей - дело доходное, но это мизер по сравнению с теми деньгами, что окружают саму смертълОбстоятельства смерти и завещания, убийцы и наследники, родные и чужаки, богатство и нищета - от всего этого просто несло шальной наживой. Три дня погребения, размноженные и наложенные друг на дружку, были для Ладиса хлебом с порядочным куском масла.

– ...Я вас не просил его убивать!
– Ладис сидел в своем шикарном кабинете в компании Клима и Стремы, двадцать минут назад заявившимися в офис. Речь шла о старике антикваре. О милиционере же, чтобы не навлекать на себя лишних неприятностей, они решили промолчать.

– И вообще, не много ли за последнее время крови?
– директор хмуро посмотрел на Клима.
– Это все твои штучки, Игорь.

Привык там, на Кавказе, чурок стрелять почем зря. Здесь так нельзя... в конце концов.

– А я к вам не набивался, - раздраженно заметил Клим и смахнул ладонью капельки выступившего на лбу пота.
– Не нравлюсь - поищите другого.

– Нужно будет - поищем!
– Ладис смерил взглядом бывшего наемника. Свято место, к твоему сведению, пусто не бывает.

– Может, у вас на него и очередь имеется?
– злорадно поинтересовался Клим, зная, что директор блефует.

– Тебе не доложил, - Ладис нервно хрустнул пальцами, - недельку пока можете отдохнуть, - перевел он разговор в другое русло.