Соло для 'калаша'

Мальцев Сергей Евгеньевич

Сажин удивленно вскинул брови.

– Да, Иван Григорьевич, похоже, за книгой потянулся "хвост".

– Час от часу не легче, - Сажин расстегнул воротник сорочки.
– Но, насколько мне известно, этот Новиков был осторожным человеком и умел хранить свои секреты. Как получилось, что в дело оказались втянуты еще какие-то силы?

– Может, какая-то информация просочилась через его телохранителя? предположил Глеб.
– Может, это "быки" Тихого?

Сажин отрицательно помотал головой:

–

Я хорошо знаю повадки антикваров и уверен - ни одна душа в городе, кроме самого Новикова, не знала об истинной стоимости книги. Но у нее должен быть прежний хозяин... и, если мне не изменяет чутье, этот, - Сажин кивнул на экран, - вместе с дружком как-то должны быть с ним связаны.

– Но мы полностью записали разговор Новикова и Косарева. Новиков однозначно утверждал, что книга его.

– Хорошо, оставим пока этот вопрос открытым.
– Сажин несколько раз прошелся от кресла к окну и обратно.
– Нужно собрать всю информацию об ее изъятии.

До мельчайших подробностей. Может, "орлы" Ладиса сработали нечисто?

– Кизиль сделал запись их доклада Ладису, но мы пока с ней не работали, - Глеб потупился, - мое упущение - посчитал, что это может подождать.

– Кстати, о Кизиле, - Сажин не стал заострять внимания на признании помощника, - нужно сделать так, чтобы он временно исчез из "Реквиема", отпуск, тетя заболела или что-нибудь в этом роде. Откуда у Косарева часы, эти двое уже знают - Кизиль следующее звено в интересующей их цепочке. При этом Ладису не надо знать, что мой человек в фирме занимался прослушиванием его разговоров.

– Не волнуйтесь, Иван Григорьевич, все будет сделано наилучшим образом.

– Глеб, - Сажин вплотную подошел к помощнику, - эта парочка меня беспокоит.

Телохранитель посмотрел на Хозяина, как врач на пациента: проникающе и бесстрастно.

– Почему?
– напрямую спросил он.

– Видишь ли...
– замялся Сажин, - один из них - классный стрелок... Я пока не знаю, чего они хотят; я не знаю, кто за ними стоит; и вообще я о них ничего не знаю. Ты неплохой психолог и должен понимать, как может пугать человека неизвестность. А я - не Бог...

– Иван Григорьевич!
– Глеб развел руками.
– Вам нечего опасаться. Не такие пытались дотянуться...

– Знаю, - Сажин махнул рукой.
– Но эти почему-то по-настоящему встревожили меня. Раньше я мог бы списать этот страх на усталость, но сейчас я работоспособен как никогда. Откуда тогда во мне эта неуверенность? Может, старею?

– Да что вы? Сорок два - самый расцвет!
– поспешил заверить Глеб.

– Не успокаивай.
– Сажин сел у камина и отрешенно уставился на огонь. Проанализируй тот разговор... у Ладиса, да и всю ситуацию в целом.

– Через час обо всем будет доложено.
– Глеб четко, по-военному, вышел из кабинета.

Друзья, вконец измотанные, ввалились в двухместный номер недорогой подмосковной гостиницы. Скитович прямо от двери бросил сумку на кровать и повернул ключ в замочной скважине.

– На сегодня представление окончено, труппа, усеяв поле трупами, удалилась на покой...
– сымпровизировал он и устало посмотрел на Гаркавого.
– Как глубина мысли?

– Для вялотекущей шизофрении - вполне.

– Какая несправедливость по отношению к борцу со злом, - криво усмехнулся Скитович.
– Хотя, если честно, сегодня мне порою казалось, что я злодей, - он плюхнулся на кровать.
– Особенно у Косарева.

– Мне тоже, - Гаркавый выглянул в окно.
– А как было иначе?

– Никак, - Скитович закинул ноги на спинку.
– Логика порождает поступки, поступки порождают хаос.

– Круто, - Гаркавый достал пистолет и неумело вынул обойму.
– Мне всегда казалось, что Спиноза и заноза одно и тоже. Если дела пойдут так и дальше - придется пополнять боезапас, - не скрепляя фразы логикой, подытожил он.

– Не думаю.
– Скитович протянул руку к телефону, стоящему на тумбочке.
– Как связь с миром?
– Он поднял трубку.
– Гляди-ка ты - фунциклирует.

– Функционирует, - поправил Гаркавый.

– Знаю, но так удобнее.

– Слушай!
– Гаркавый встрепенулся.
– Отсюда же можно переговорить с нашей больницей! Может, Лена уже пришла в себя?
– Он взял трубку.
– Я постоянно думаю об этом...

– Звони, Ромео, - Скитович встал.
– А я в ванную - денек, однако, выдался жарким.

Гаркавый минут десять крутил диск телефона, пока на том конце провода не ответили.

– Алло, реанимация?
– Он весь превратился в слух.
– Я насчет Кокориной...

Что? Не понял? Потребовалась срочная операция? Отправили в Москву? лицо его потемнело.
– А точнее? Российский нейрохирургический центр? Понял...
– он в смятении положил трубку.

– Как там дела?
– Скитович мокрый, вхщних плавках, бодро вынырнул из ванной.

– Плохо.
– Гаркавый выглядел растерянным.
– Ей стало хуже.

Скитович удивленно присвистнул:

– Но ведь все было нормально?

– Какое-то там постравматическое осложнение. Ее отправили сюда, в Москву, на операцию.

– Дела...
– Скитович потеребил затылок.
– И что теперь?

– Я еду к ней.
– Гаркавый решительно встал.

– Куда?!
– Скитович широко расставил руки.
– Не пори горячку - нам лучше лишний раз не светиться!

– А вдруг она сейчас умирает?
– Гаркавый сделал несколько шагов в сторону двери.