Соло для няни
Шрифт:
Глухим вроде никогда не был, удивилась я и повторила:
— Знает. Она предупредила меня, что вы прилетаете через два дня, привезете медицинский полис и контракт на обслуживание ребенка.
— Почему вы не позвонили мне?
— Да, и что бы это изменило? Потом такой команды — вам сообщать от Жанны Владимировны не поступало, а я не сторонница всякой самодеятельности.
Майкл непонимающе посмотрел на меня и переспросил:
— Недосторонница, это что?
Мало того что, волнуясь, он начинает плохо говорить, Майкл еще перестает слышать русскую речь или слышит только то, что хочет, сделала я для себя неутешительный вывод без надежды перевести ему то, что он не понял. Сообразить бы еще, что его так злит — моя безотказность или пофигизм Жанны?
Пока мы энергично выясняли, кто что знал и кто что понял, Мэри перемерила все привезенные ей наряды и пошла по второму кругу активной примерки.
— Мне, что ли, примерить, может, подойдет что-нибудь? — проговорила я в раздумье, глядя на это дизайнерское великолепие.
У Мэри принцип: что мое, то — только мое и ничье больше. Лукаво покосившись на меня, она принялась распихивать все по коробкам, припрятывать, а то еще взбредет няне в голову примерить. Зато и бесконечное дефиле наконец-то прекратилось.
— Мы где с Мэри будем обретаться: здесь или на Остоженку переберемся?
Майкл удивленно поднял брови. Слово «обретаться» никак не переведет в своем мозговом компьютере.
— Нам перебираться? — переспросила я, тихонько прошептав, он же все равно не поймет. «Только не на Магадан, енто мне не по годам, я пока туда доеду, опасаюсь — дуба дам». — «Мы» на Остоженку или здесь останемся?
— Если вы будете с Мэри на Остоженке, я смог бы отпускать вас вечером домой, — неуверенно ответил он.
Такая перспектива меня чрезвычайно обрадовала. Майкл ответственный папа, все сделает как надо, ничего не напутает, да и Мэри очень по нему соскучилась. Но вдруг температура опять поднимется? Стоит ли везти ее в машине, ведь не понятно, почему температура скачет. Сергей Николаевич предположил невротическую этиологию, и мне так кажется.
— Майкл, давайте подождем денечек, а завтра с утра или лучше к вечеру, если все будет спокойно, мы приедем на Остоженку, — предложила я. — Здесь хоть погуляем на свежем воздухе. Я сама могу ее привезти, вспомнив, что Володя хотел взять выходной.
— Не выдумывайте! Ваша щепетильность к месту не сейчас. Вас привезут назад и вперед, — разгорячился Майкл.
Опять занервничал. Сам-то хоть понял, что сказал?
— Жанна Владимировна деньги вам оставила, или как всегда, вы своими расплачивались?
— Оставила, не волнуйтесь, только полис привезти не успела, — решила я не усугублять ситуацию. Потом у Жанны возьму, за анализы.
Майкл недоверчиво посмотрел на меня.
— Точно оставила? — переспросил еще раз.
— Майкл, — неуверенно начала я, стараясь побыстрее проскочить денежную тему, — меня сейчас другое беспокоит. У Жанны Владимировны на лице синяк. Вы что, ударили ее? Я не ради любопытства спрашиваю, врач предполагает невротический характер таких резких температурных скачков у Мэри. Надо понять, почему это происходит.
— Я ее не ударял, я просто прикрыл лицо рукой, когда она попыталась… — не договорив, он замолчал.
«Ну, прямо бои без правил», — мелькнула у меня мысль.
— И Мэри это видела?
— Да. Она очень плакала, долго не могла уснуть, я сам в тот вечер ее укладывал, — сообщил он совершенно убитым голосом.
— Не могли же вы столбом стоять, тогда синяк был бы у вас, — отозвалась я, пытаясь сообразить, как бы поделикатнее перевести разговор в более шутливую плоскость. — Ну, поскандалили, в какой семье не случается.
— Вы не знаете, когда приезжает Жанна Владимировна? — спросил Майкл.
— Нет, мне она ничего не говорила. Возможно, Володя знает, он ее отвозил в аэропорт.
Майкл задумчиво походил по комнате, рассеянно переводя взгляд с предмета на предмет, затем стал собираться.
— Так что же мы решаем? — спросил он.
— Давайте посмотрим, как пройдет сегодняшний вечер, будет ли температура опять подниматься. Если нет, завтра к вечеру мы приедем на Остоженку, — повторила я компромиссный вариант.
Наконец он уехал. Мы с Мэри разложили все наряды по полкам и шкафам, хорошо, что большую их часть папа увез домой. Только я присела, чтобы наконец-то что-нибудь съесть, раздался телефонный звонок. С кем же я еще сегодня не общалась? На экране высветился номер Жанны. Если она не уложится в десять минут, голодный обморок мне обеспечен. Что же это я икру грибную в холодильник не убрала, скосив глаза на баночку, пожалела я. Жанна уложилась в отведенное ей время, и все десять минут я была вынуждена слушать печальную повесть о том, какой Майкл козел и какая она золотая.
— Жанна Владимировна, — наконец-то мне удалось прервать бесконечный поток жалоб и задать вопрос: — Вы когда приедете? Это не я спрашиваю, это Майкл интересуется. — Сама я таких вопросов никогда не задаю, этого требует этика работы в семье: все сами скажут, если посчитают нужным, или не скажут.
— Не знаю. Еще ничего не решила.
«Хороший ответ, а главное, очень определенный», — подумала я, наливая в кружку кофе и прицеливаясь к грибной икре, потому как есть и пить уже хотелось со страшной силой, десять минут нашей содержательной беседы подходили к концу.
— Если ночью температура будет нормальная, мы с Мэри поедем к папе на Остоженку. Утром сдали анализ крови, он не показал никакой патологии, — бодро доложила я о проделанной работе.
Жанна — приличная во всех отношениях женщина, не злобная, не вредная, капризная и избалованная — да, но ведь это не черта характера, а особенности поведения, убеждала я себя с периодичностью — шесть раз в неделю.
На следующий день мы абсолютно здоровые, бодрые и веселые загрузились в Володин «Опель» и к вечеру прибыли на Остоженку. Майкл обещание свое сдержал, правда, не в полном объеме: домой я приезжала не раньше полуночи, но и этому была безмерно рада. Мэри хорошо себя чувствовала, температура больше не поднималась, так что вскоре мы поехали в бассейн.