Соло для няни
Шрифт:
— Бифштекс и художник — какое-то сомнительное сочетание, — отозвалась я, докармливая Мэри овощным пюре.
Домработница Татьяна выбросила залежавшиеся продукты без четкого на то указания и долго потом об этом жалела. Жанна привезла сыр из Италии, а там он чем дороже, тем сильнее пахнет, нюхать можно только в противогазе. Ну а Татьяна все упростила: коли воняет — испортился, на помойку его. Жаннины стенания по поводу сыра продолжались до тех пор, пока Майкл всерьез не пообещал слетать в Италию и привезти точно такой же. Танюшка с тех пор больше ничего самостоятельно не выбрасывает. Холодильник у Жанны с Майклом большой, самой известной фирмы и жутко дорогущий. Так домработница даже старается не дышать в его сторону лишний раз, чтобы, не дай бог, не сломать или не испортить.
Уложив Мэри спать, я пошла на кухню, в надежде съесть чего-нибудь или выпить кофе.
Жанна готовила бифштекс имени художника Арпада Фести: нарезала огромные ломти мяса, посыпала их от души приправой, залила это оливковым маслом и запихнула в холодильник.
— Так, мне нужна ваша помощь, — выставляя из холодильника овощи, объявила она. — Возьмите головку и разденьте ее.
— Что сделать? — не поняла я.
— Разденьте!
— Кого? — опять переспросила я, тщетно пытаясь понять, что от меня требуется.
— От вас на кухне никакого толку, — с досадой буркнула Жанна.
— Полностью с вами согласна, мое дело — с детьми заниматься, а не головки какие-то раздевать.
Жанна, давясь от хохота, одной рукой пыталась скрепить куски мяса, из которых попеременно вываливались то шпик, то лук, другой обжаривала на сковородке белую булку, непонятно для каких целей. Наконец со слезой в голосе попросила:
— Овощи почистите, пожалуйста.
Все оказалось намного проще, чем я себе вообразила. Раздеть это не резать, а отделить перья зеленого лука от белой головки. Какие мадьяры затейники, восхитилась я их кулинарным аттракционам.
Пока я чистила овощи, необходимые для этого таинственного блюда, у Жанны почти все было готово.
«Интересно, даст попробовать это цирковое великолепие, или все послу скормит?» — размышляла я, дочищая последнюю морковку и не рискуя ее съесть.
Кажется, Мэри проснулась. Я выскользнула из кухни, чтобы больше не нюхать эти божественные запахи, расползавшиеся по всей квартире. Точно, зовет, причем всех сразу, кто первый услышит тот и прибежит.
— У нас сегодня гости, — сообщила я ей вечерние перспективы. — Так что умываться, кушать и на прогулку.
Мэри недоуменно посмотрела на меня, затем направилась к шкафу, открыла дверцу и стала пристально рассматривать его содержимое.
— Мэри, выбор наряда отложим на потом, а сейчас кушать и гулять, там детки нас заждались, — сказала я ей, пытаясь отвлечь ее внимание и быстренько собраться на прогулку. Она заинтересованно подняла голову, но от шкафа не отошла.
— Там еще птички тебя ждут, собачки, рыбки, — стала я подробно перечислять всех желающих с ней пообщаться. — Поэтому нужно покушать и на прогулку.
Мэри разочарованно закрыла дверцу и вопросительно посмотрела на меня.
— Позже. Мы выберем тебе платье, когда вернемся, хорошо?
Она кивнула и строевым шагом отправилась на кухню. Это она так неудовольствие мне высказывала.
Творожок, печенье и фруктовое пюре съела с аппетитом и недоуменно взглянула на меня. Ясно, еды сегодня явно маловато.
— Так гости же, прием, чего перед ним наедаться? — снимая с нее фартук и вытирая ей рот салфеткой, объяснила я малышке и показала на часы с секундной стрелкой. — Так, у нас пять минут на сборы, время пошло.
Я прихватила с собой для Мэри куртку, кроссовки и зонтик. На дворе лето, а все равно все нужно: куртка — на всякий случай для тепла, кроссовки, чтобы с горки удобнее было кататься, а зонтик… потому, что леди. Куда же леди без зонтика? Папа привез ей настоящий, английский, только уменьшенный в несколько раз, но по цене превышающий мою недельную зарплату.
Наперегонки сбежали по лестнице. Лидировала, конечно, Мэри, но из подъезда вышла чинным шагом, как воспитанница института благородных девиц.
Мы прошли по Остоженке, свернули к набережной, повернули к храму Христа Спасителя. Иномарки разъезжают, подземная стоянка на территории храма дело, конечно, выгодное и Господом Богом одобренное.
Из «Мерседеса» вылез батюшка, важно так, со значением перекрестил нас с Мэри и дальше пошел.
Мэри глаза вытаращила, спросила:
— Кто?
— Это батюшка, церковный работник, — попыталась я ей объяснить, но не преуспела. Не сильна я, к сожалению, в церковных званиях.
— Пойдем во двор, на качелях кататься, — предложила ей в надежде посидеть на лавочке и отдохнуть.
В богоугодном месте от бомжей нет никакого спасения, народ на милостыню не скупится, вот они и шастают туда-сюда.
— Ты устала? Давай, на ручки тебя возьму и немного понесу, — предложила я Мэри, наблюдая за тем, как она устало, но упрямо ковыляла по ступенькам.
— Неть, — покачала отрицательно головой.
— Хорошо, как скажешь.
Маленький упрямый ослик сделал еще несколько шагов и остановился. С сомнением посмотрела на меня: может, еще раз предложу? Сама Мэри на ручки никогда не попросится.
— Иди ко мне, понесу капельку. — Я подхватила ее на руки и непроизвольно крякнула. — Ну, ты и слоник! Откормила тебя на свою голову, — прошептала ей на ушко, поправляя выбившуюся прядку волос. Мэри уткнулась мне в шею и довольно засопела.
«Как же я без тебя буду? — вглядываясь в милые детские черты, с горечью подумала я. — Никогда больше не буду работать няней», — в двенадцатый раз пообещала сама себе, заворачивая в арку нашего двора с Мэри на руках.
Во дворе народа на удивление было много, а двор наш, как колодец, — такой же квадратный, холодный и неуютный. Дома стоят прямоугольником, поэтому получился такой двор, в который солнце почти не заглядывает, а если и появится, то ненадолго. Но качели есть, территория огорожена забором, и дети с родителями здесь гуляют, потому что больше просто негде.