Соло на Витгенштейне. Сборник
Шрифт:
– Кометы, – пробормотал Вили. – Кометы!..
– Разные уровни восприятия, – поправил его Лайт. – Чем более человек развит, тем более он восприимчив. И тем менее он зависим от Центра, вокруг которого вращаются все остальные. Комета могла бы перестать быть кометой, если бы сумела разорвать цепи притяжения и вырваться за пределы Системы…
– Системы?!
– Эй ты, Оргазм Роттердамский! – заорали откуда-то сверху. – Кончай базарить. Спать не даешь. Щас в милицию позвоню!
Вили встал и вышел со двора на
Что дальше?..
– И сколько же раз вы получали по голове этой штуковиной?
– Сколько? Откуда я знаю, сколько? Много раз получал.
– Наверное, все по пьяни?
– Нет, отчего же, – (самодовольно), – и в трезвом виде не раз перепадало. А откуда вы такой любопытный, случаем, не из милиции?
– Нет! – (испуганно). – Боже меня упаси!
– Это хорошо. Тогда мы с вами можем найти общий язык.
– Один на двоих? Хорошо бы.
– Точно говорю, найдем!
– А в детстве вы не страдали рахитом?
– Ох, чем я только не страдал в детстве!.. А вот рахитом нет. Кажется, не было такого. Бог миловал.
– Ладно. Это, вообще-то, ерунда. Я вас совсем не о том хотел спросить.
– О чем же? Спрашивайте.
– Ответьте мне: вам никогда не приходилось видеть животное?
– Да каждый божий день вижу! С утра вроде бы смотришь – люди. А к вечеру приглядишься как следует и понимаешь: не-е, животные! И говорить по-человечьи не могут, мычанье одно, и на ногах еле держатся…
– Я вас серьезно спрашиваю, – (не скрывая раздражения), – вы настоящее животное видели?
– Ну, видел, – (обиженно). – И пошутить уж нельзя.
– Прекрасно! И чем же, по-вашему, животное отличается от человека?
– Чем-чем… да ничем! Единственная разница, что у человека две ноги и нет перьев.
– А еще?
– А что еще? Водки животное не пьет, табаку не курит…
– Так, так, – (поощрительно), – дальше, пожалуйста. Ведь можете же, когда захотите.
– Да отвяжитесь вы от меня! Что вы ко мне пристали? «Спой да спой»!
– Скажите, а может животное пойти в кино или насладиться чтением книги?
– В кино, пожалуй, и может, если билетерша у входа заснула. А вот книгой вряд ли.
– Нет, это невыносимо! Вы что, терпение мое испытываете, что ли?!
– Ничего я не испытываю. Тоже мне, нашел испытателя. Сами лезете ко мне с каким-то животным, а потом меня же и обвиняете непонятно в чем. Я ведь так и обидеться могу.
– Что-о?! – (угрожающе).
– Ничего! – (без тени смущения).
– Для вашей же пользы стараюсь, а вы…
– А кто вас просит для меня стараться? Сидите себе спокойно и не суйте нос во все дыры. Без вас тошно.
– Э-эх, темнота! – (со вздохом). – Ну ладно, ладно. Простите меня, пожалуйста.
– Черта с два! Не прощу.
– А ведь любая ситуация в жизни носит конфликтный характер. Вы не находите?
– Я?! С какой это стати?
– Извините,
Пандора
…банк не единственная и не самая большая из моих идей…
«ВЕЧЕР…»
Прежде чем пойти в Контору, Иван Петрович решил забежать в столовую подкрепиться. Силы его уже полчаса как иссякли, поэтому пожрать сейчас было жизненно необходимо. Небрежно швырнув толстую кожаную папку на свободный столик, он подошел к окошечку и заказал себе полтора стакана индийского чая.
– Ждите, – буркнула толстая женщина в грязном халате, – сейчас принесут.
– Ладно, – как можно равнодушнее отозвался Иван Петрович, – подожду.
И, вернувшись за свой столик, принялся ждать.
На принесенную ему еду он накинулся с жадностью. Шумно чавкал, издавал непотребные внутриутробные звуки, громыхал вилкой.
– Мань, ты только посмотри, – шепнула женщина на раздаче своей напарнице. – Во мужик дает!..
Со стороны могло показаться, что у Ивана Петровича не две и даже не четыре руки, а шесть или восемь. Это делало его очень похожим на прожорливое индийское божество. Кроме того, свою длинную прямую бороду (которая, что тоже весьма примечательно, росла у него прямо из-под носа, минуя подбородок) Ивану Петровичу пришлось разделить надвое и заправить за уши, что делало всю картину еще более гротескной и пугающей. Иначе кушать он просто не умел.
– Ну и ну! – покачала головой вторая раздатчица. – Ну и ну…
Покончив с едой, Иван Петрович встал из-за стола, взял свою папку и отправился туда, куда ему было нужно, – в Контору.
– Здравствуйте, – пророкотал он, вваливаясь в приемную, – это опять я.
– Вижу! – испуганно вскрикнула секретарша. – Товарища Авзалова нет. И не будет. Нет!..
– А вот я сейчас сам проверю, – ехидно отозвался Иван Петрович и прошмыгнул в кабинет прежде, чем девушка успела что-либо предпринять.
– Нету! Нету! – в истерике продолжала она причитать. – Нету Авзалова…
Но было уже поздно.
При виде Ивана Петровича первым желанием господина Авзалова было нырнуть под стол. Весь он съежился, лицо у него побагровело, а уши нервно зашевелились.
– Опять вы!.. – простонал он. – Товарищ Кузнецов, ну сколько раз вам можно повторять? Не нуждаемся мы в ваших изобретениях, и ваши сумасшедшие идеи нам не нужны. Понимаете вы русский язык или нет? Не нужны!
Нисколечко не смущаясь таким приемом, Иван Петрович проворно пересек кабинет и деловито уселся на стул прямо напротив товарища Авзалова.