Соло
Шрифт:
Нел прекрасно знал этот взгляд. Его сын смотрел на него точно так же с того самого времени, когда они оказались на грани бедности. Только Начальник не был уверен, что в сердце Павла была хоть какая-нибудь любовь, хотя бы такая, какую видел Филипп в своей дочери. Поверхностная, неясная, тлеющая, как огонёк сигары, хоть какая-нибудь. Правда, Фил Соло всегда был самоуверенным…
Начальник видел перед собой невозмутимо спокойную девушку и пытался представить, как в её глазах горит та самая любовь к отцу, но не смог. Уголки её губ были слегка приподняты, и она внимательно изучала пропуск,
–Можно идти? – она заметила в мужчине немое высказывание.
Саша возбуждённо смотрела на пропуск. На небольшой пластиковой карточке был изображён Суд – большое, монолитное серое здание, от которого даже летним днём веет холодом. Она сразу поняла, что именно эту карточку видела в книге у своего попутчика в поезде. Конечно, как можно было не узнать изображённое на ней здание, ведь перед каждой лекцией в Университете на экране перед студентами показывали именно этот Суд с подписью «Старайся сейчас, чтобы потом работать в самом престижном Учреждении!».
И вот она здесь. Наверное, полагалось давно рассказать об этом в социальных сетях, хвастливо поделиться фотографией, как сделали остальные её одногруппники, попавшие по распределению на должности в Министерство, но Саше было не до этого. Она прекрасно знала, что её неслучайно направили в Суд в качестве психолога, который должен посещать осуждённых и выяснять, с кем они имели опасные эмоциональные контакты. В Министерстве прекрасно знали судей Соло и ошиблись, предположив, что под защитой родителей Саша сможет использовать любые способы для диалога с подсудимыми.
Александру знали, как ярого сторонника Министерства, ведь именно такой она представала перед преподавателями, когда безупречно отвечала на экзаменах и каждый раз, незаметно сжав кулаки, проговаривала навязчивое «Учись сегодня, чтобы быть успешным завтра!». Саша вела себя прилежно и правильно, как сказал бы отец. Но, как оказалось, о ней не знали главного. Саша, действительно, отлично умела скрывать свои чувства, и когда перед поездкой в Суд Министр положил перед ней на стол дело подозреваемого, она смогла спокойно ознакомиться с описанием собственного брата и без фамилии и фотографии сразу узнала Лео. Тогда девушка тоже даже не повела глазом, прямо взглянула на тучного мужчину напротив и с выверенной улыбкой кивнула, забирая со стола сумку с записывающим устройством и остальной фурнитурой для заседания.
–Можешь идти, – сухо ответил Начальник Нел и взял со стола рамку с фотографией.
–Это ваша семья? – наугад спросила Саша.
– Просто фотография, так-то мне нечего терять, – бросил он, не поднимая глаз.
Девушка закрыла за собой дверь кабинета и, оказавшись в пустом коридоре, наконец, глубоко выдохнула и расслабила мимические мышцы, которые держала в непрерывном напряжении на протяжении нескольких часов. «Улыбайся, Саша!» – вечно бросал ей отец, который сам редко удостаивал дочь улыбкой. Это не Университет научил её скрывать эмоции, а этот мужчина с серыми, ничего не выражающими глазами.
12.
Лиззи закрыла дверь за высоким худощавым мужчиной с чемоданом в руках и на прощание окинула взглядом пустынный берег.
–Как ты?
–Хорошо, – улыбнулась девушка. – У меня всё хорошо.
В коридоре ярко горел свет, и Алан прищурился, чтобы дать глазам привыкнуть. Лиз, пораньше уложив дочь спать, только вернулась с пляжа и теперь, грациозно нагнувшись, бережно приподняла подол платья, чтобы отряхнуть его от влажного песка. Мужчина с нежностью смотрел на изгибы её тела и заворожённо следил, как светлые волосы слегка касаются деревянного пола, а тонкие руки перебирают лёгкую ткань.
Её муж из-за непостоянного рабочего графика всегда приезжал в Дом у Океана неожиданно. В Городе у него была рабочая квартира, где он ночевал, если задерживался в Министерстве. Совместно с Лиз они решили, что дорога домой достаточно трудоёмка для уставшего после рабочего дня Алана и арендовали небольшую студию в одной из городских высоток. Девушка свыклась с этим без лишних эмоций, как с необходимостью, а Дора навещала папу в Городе раз в неделю.
Лиззи с улыбкой выпрямилась и посмотрела на Алана. В её глазах отражался свет и беспечно подрыгивали радостные огоньки, но мужчина этого не увидел. Опустив чемодан, он молча снял тяжёлое тёмное пальто и аккуратно повесил его поверх тонкого плаща жены.
–Ты ходишь в этом? Лиз, – он зажал ткань между двух пальцев и внимательно ощупал, – оно же очень тонкое, ты можешь замерзнуть.
В его голосе были нотки родительской тревоги, которые всегда веселили Лиз. Алан был младше жены на 6 лет, и, наверное, это ей полагалось так за него беспокоиться.
–Решил завалить меня своими вопросами с порога? – рассмеялась девушка, и он еле заметно улыбнулся.
–Извини, – мужчина обошёл чемодан и осторожно, будто боясь ненароком слишком сильно сдавить, обнял жену. – Привет.
–Привет, – Лиз весело похлопала Алана по спине. – Ты меня удивляешь!
Он до сих пор не научился понимать её интонации. Скорее всего, из-за вечного страха сделать что-то не так, переборщить или недодать то, что она от него никогда не требовала. Алан оберегал жену, как оберегают смысл всей своей жизни, и сам всегда ставил себе слишком высокие планки в отношениях. К слову, он вообще не знал, как те самые отношения строить и как беречь, поэтому делал, как умел, со страхом полагаясь на собственные чувства.
–Всё в порядке? – в его понимании, это был самый главный вопрос. Он зашёл в гостиную и огляделся. – Хлоя тебя устраивает?
–Да. Она отлично справляется по дому, занимается с Дорой, но очень мало со мной разговаривает.
При этом упоминании лицо Алана посветлело, и он весь как-то особенно повеселел.
На большом стеклянном столе в той части комнаты, которая была выделена под столовую, мужчина заметил тарелку со спагетти. От неё еле заметно исходил тёплый пар, и от увиденного на душе у уставшего мужчины стало невообразимо легко. Так, как могло быть только дома. Алан прекрасно знал, что спагетти – это единственное блюдо, которое поддавалось кулинарным навыком жены.