Соломенный век: Сутемь
Шрифт:
«Краснощёкий» – очень меткое прозвище. Да, он смущался и краснел, когда на него смотрели чьи-то женские глаза. И первым заговаривать стеснялся. Привык, что за него это всегда тактичным образом делала мать. Посмотрите, какой маменькин сыночек… Разве это повод совсем не общаться с ней? Исходя их того, что на них в отряде не смотрели как на двух знакомых, то никто, включая Ларса, не догадывался о их связи в прошлом, при чём весьма тесной. Это беспокоило Киру и даже бесило. Он ведь определённо знает о судьбе оставшихся на свободе больше её! Почему он тогда игнорирует её? Ждёт, что она сама первая подойдёт или боится «уводить от вожака», рядом с которым она почти всё время шла? Тоже благородный рыцарь нашёлся… Мог как мужчина уже давно подойти и просто сказать – мол, извини, что так глупо получилось. Ночью
Та одна ночь на берегу озера не стоила всего того, что за ней последовало. Даже не ночь – вечер. Один час. И тот неполный. Половинка от силы. А самое горячее, так то и пяти минут не длилось. Не затяни она его сама в камыши и не прижми его руку к своей груди, так вообще ничего не было бы. Неумелый любовник – вовсе не беда. Любому делу всем учиться приходится. Можно подумать, она такая умелая была… Настоящая беда – это нерешительность. Ну, не получилось так идеально, как обычно представляется, так реши хотя бы после этого – стоит учиться или печь дальше блины комом, выдавая это за лакомство.
В детстве случалось такое, что Кира заставала родителей за «интересным» занятием. Она очень чутко спала и просыпалась от страстных вздохов и стонов, продолжая делать вид спящей. Чтобы не мешать. Из всего этого «пассивного опыта» Кира сделала вывод, что женщине это занятие больше удовольствия доставлять должно, чем мужчине. И не только во время него. После, поутру, оба родителя вели себя немного иначе: чаще обычного обнимались, приласкивали друг друга – то волосы взъерошат, то по телу рукой проведут как будто невзначай – и загадочно улыбались. Светились – точнее не скажешь. Ох, знали бы они, насколько тонко дочь изучала тайком их поведение, отмечая про себя, как часто (или редко – кому как) они «этим» занимались! «Миритесь-любитесь и никогда не деритесь!» – мысленно твердила она своё волшебное заклинание, проснувшись в очередной раз от тихих стонов. Не двигаясь, старалась дышать ровно, унимая чересчур часто стучащее сердечко. Забавное ощущение: и радостно, и страшно. Как будто с высокой горки по снегу на шкуре скатываешься – с визгом сквозь стиснутые зубы, ожидая что вот-вот свалишься, не вырулив. А потом, отплёвываясь и вытряхивая угодивший за шиворот жгучий снег, опять лезешь наверх, думая: «Хочу ещё раз, чтобы до самого низа, прямо до озера!» Да! – не до подножия горы, а чтобы выкатиться на берег и распластаться на льду, хохоча до одури от удовольствия в холодное небо.
Такое, наверное, чувство испытывают влюблённые. А то, что у неё первый раз было, это подскользнуться, когда только вознамерилась в предвкушении скатиться, и свалиться в заснеженную яму. Вот и всё веселье. Потом уже и настроения никакого. Тело под животом неприятно жжёт, внутри всё ноет, душу чувство стыда грызёт, что сдуру полихачить вздумала, пока другие не видят. Не то это дело, которое хочется заниматься одной. А приятелю, от которого ожидала более активного участия в волнующей игре, уже и того довольно было. Ни руки не подал, чтобы помочь выбраться, ни потом украдкой не прижал к себе, предложив горячим шёпотом ещё раз покататься. Ждал, наверное, что она опять первая проявит инициативу. Ага, и сразу предложит в собственный дом переселиться, чтобы всласть «кататься» когда и сколько захочется, не боясь больше быть застигнутой посторонними врасплох. Ну и раз на то пошло – сама этот дом с энтузиазмом и строить начнёт, надеясь на посильную помощь. Столб подержать, пока она будет подпорки ставить. Ну, и там прочее по мелочи – сучки с брёвен стесать, землю притоптать, да говорить со стороны: ровно или косо. Не поймите неправильно – парень не ленив, просто дома строить не умеет. Он вообще мало что умеет. Всё ждёт, что его всему терпеливо учить будут, улыбчиво подбадривая, чтобы он продолжал, когда получаться не будет. На мамин манер. Так что не судите строго, если всё наперекосяк.
Никудышная она любовница. То-то от неё все шарахаются, а этот милок и вовсе дёру дал подальше, как только увидел, какая она на самом деле. Не ледяная красавица – вампирша. Насильники, и те к ней в плену с большим вниманием относились. Проверяли, хорошо ли связана (как тебе – вас, женщин, вроде возбуждает роль слабых и беспомощных?). Палочку в рот засовывали (вкусная, ты ведь любишь кусаться, как злобная собачонка, заодно и плеваться не будешь). Верёвочку от этой узды на затылке не слишком туго затягивали (бантиком завязали, тебе идёт). И не просто своё удовольствие получить хотели, а старались – каждый в меру своих умений – и «бревну» сделать приятно, жадно прислушиваясь: застонает хоть раз немножечко, задышит разгорячено в ритм?
Фух. Забыть бы это всё и никогда не вспоминать. Ни!ко!гда! Никогда она больше не дастся живой в плен. И вообще мужчинам в руки, которые тебя повертеть хотят в своё удовольствие, а потом отбросить.
Ну и не подходи, если тебе приятней делать вид, как будто ничего не было, больно надо! Раз её проблемы тебя не интересуют, твои её тоже нисколечко интересовать не будут. Мечтай себе дальше, что когда-то получишь винтовку в руки. С пистолетиком разок поигрался и хватит.
Впереди уже отчётливо виднелось кочующее «стадо». Кира верно подобрала это слово. Люди растянулись по тропе в кучное шествие; спереди гнали небольшое стадо коров, голов двадцать, за ним – кучку овец, а после тянулись повозки с запряжёнными ослами. Кое-где шли ещё несколько коз на привязи. Все волки, лисы и медведи, поди, уже успели услышать это приглашение на сытный ужин и облизывались.
Следопыты не видели больше необходимости забегать то вперёд то в стороны, и после последнего привала шли вместе. Когда отряд обогнул очередной склон, люди в хвосте кучного шествия заметили их. Послышались окрики передним и скоро несколько мужчин остановились, начав с тревогой всматриваться, кто за ними идёт по следу. Это свои, кто догонял их быстрым шагом, – или враг?
Когда они немного приблизились, их узнали. И у южан, конечно, встречаются крепкие и высокие мужчины, но навряд ли те обладали такой же знакомой всем жителям статью и походкой. Ларс махнул рукой, приказывая им идти дальше, а не останавливаться, чтобы радоваться. Самое позднее через четверть часа отряд без труда нагонит табор.
Кира попыталась навскидку оценить количество людей. Их должно было быть вместе около четырёх-пяти сот. Столько же мужчин, если не вдвое меньше, наверное, осталось оборонять крепость. Не богато. На месте южан она направила бы большую часть войска не на штурм стен, а на охоту за более лёгкой добычей (молчи, не каркай).
Люди из табора теперь постоянно оглядывались на них. Кира пришла к выводу, что жители не знали о принятом решении отправить вдогонку отряд поддержки, поэтому сейчас с приятным удивлением узнавали знакомые лица, передавая новость другим спереди. Одному из мужичков не терпелось выразить свою радость и он остановился, поджидая отряд. По мере приближения его лицо менялось: когда оставалось всего несколько шагов до рукопожатий, он вскинул руку ко лбу, прикрываясь от солнца, и начал всматриваться куда-то вдаль, за спину отряда.
– Вы что, наперегонки шли? – спросил он.
Скауты в недоумении обернулись и посмотрели туда, куда он показывал. Вдалеке на холме, который соседствовал с тем, что они перевалили час назад, заметно было мельтешение силуэтов. И это была не стая рыщущих волков. Лица мужчин враз превратились из радостных в серьёзные. Даже Кира поняла, что это не могли быть свои, ибо они двигались другим маршрутом.
За ними шла погоня. Вопрос был теперь в том, как быстро их обнаружат и нагонят.
– Куда потом ведёт дорога? Что за этим склоном? – спросила Кира, первой прервав напряжённое молчание мужчин.
После замеченной опасности люди ускорили темп. Ступив в царство гор, которые простирались прямо перед ними, табор как раз огибал холм со скалистой вершиной. Отряд скаутов шёл в хвосте, всё время оглядываясь назад. Если преследователи не так торопились, как табор это делал вчера и сегодня, то можно было надеяться на час времени. Не больше. Слепым глупцом нужно быть, чтобы не увидеть дороги и не догадаться, кто по ней и куда прошёл ещё совсем недавно.
– Потом будет спуск, – ответил Динат. – Мы перед входом в ущелье.