Соломка и Зверь
Шрифт:
— Похоже, ты совсем ничего обо мне не поняла, — сообщил Каспи упрямо.
— Пожалуйста, иди!
О, Троя вышла из себя? Даже Лёвка ничего, кроме слёз, причём слез жалости к самой себе, у неё не вызывал.
— Скажи, что ты не серьёзно.
— Иди!
И вот, помедлив, он всё-таки послушался и тяжёлые шаги удалились, входная дверь закрылась, дом опустел, девчонки снова остались вдвоём. Соломка была уверена, что только из-за слепоты и упрямства Трои вместе с ними нет Каспи, именно поэтому и не почему больше, но с подругой сейчас бесполезно говорить —
Да, снова в печали.
— Вот увидишь, — заявила Троя за ужином, хотя Соломка и слова на эту тему не сказала. — Увидишь, он больше не придёт и не позвонит.
Действительно, они легли спать, а звонка от Каспи все ещё не было. Троя закрылась в комнате и плакала, а Соломка лежала с открытыми глазами, слушала звуки за стеной и думала — что-то опять идёт неверно. Что-то неправильно. Но как изменить?
Утром пришлось встать рано, чтобы поехать в институт. Троя спала.
Почему-то на улице было на редкость оживлённо, то и дело проезжали машины, светя фарами в окна. Соломка выглянула наружу — несколько зверей стояли у соседнего дома, переговариваясь. Свет в противоположных домах горел. На дорожке вдоль забора происходило необычное столпотворение и это настораживало.
Потом подъехала машина, из которой выскочил Оглай, и, кивнув стоящим на улице людям, пошёл к дому Соломки. Она заранее открыла дверь.
— Что произошло?
— Привет. Ничего. Дай руку.
Соломка протянула руку, Оглай перевернул её ладонью вверх и задрал рукав, потом налепил на кожу запястья небольшую наклейку, похожую на бесцветные полосочки. Как бело-прозрачный штрих код.
— Что это?
— Пожалуйста, эту штуку не снимай и никому не показывай.
— А что это?
— Твоя подруга дома?
— Да.
— Позови.
Троя уже тревожно выглядывала с лестницы.
— Привет. Иди сюда.
Оглай налепил Трое точно такую же наклейку, по крайней мере, на первый взгляд никакой разницы между ними не было.
— Что происходит? — спросила уже Троя, сонно хмурясь.
— Маленькое недоразумение. Подстраховка. Ничего страшного. Пожалуйста, не трогайте эти наклейки, они не будут мешать, скоро вы про них вообще забудете.
— Это инопланетные технологии? — оживилась Соломка, проведя по полоске пальцем. Наклейка совсем не чувствовалась, словно впиталась в кожу, даже края не прощупывались.
— Да, Именно они. Пожалуйста, никому не говорите и не показывайте.
Меланья кивнула, но в мыслях была далеко — почему-то представился лес, в котором жили настоящие звери, в данный момент они спали вповалку под корнями большого дуба. И на части зверей было надето нечто, напоминающее шорты. А потом раздался свист и на них понеслась лавина охотничьих собак, которые собирались их съесть.
Известно ведь, что большая часть племени — дикари. Как, интересно, это соотносится с наклейками? Б-р-р…
— И не волнуйтесь, ничего страшного не происходит. Планируется организовать и провести учения на случай срочной эвакуации из города, поэтому такой ажиотаж. Через пару дней всё успокоится. — Оглай развернулся и собрался уходить.
— А зачем вам такие учения? — не удержалась Соломка. — Вы опасаетесь нападения? Со стороны кого?
— Никакого нападения, — ответил Оглай через плечо, одновременно натягивая на руки чёрные кожаные перчатки. — Считай, это наша местная паранойя — всегда знать, куда и как отступать. Нам так спокойнее жить.
— А, понимаю…
Он ушёл. Машины всё так же ездили и на улице было удивительно много зверей, но Катерина заехала за ней вовремя, как обычно и никаких признаков нервозности не выказывала, привычно равнодушно пожала плечами на вопрос, видела ли она, что происходит и молча вырулила на дорогу в город. Выезд не перекрыли, так что волноваться действительно было глупо.
День тянулся как-то медленно. Все вокруг были вялые, Руслан на лекции вообще не пришёл, а остальные из числа тех, кто веселился в субботу в баре, снова отстранились и делали вид, будто с ней незнакомы. Впрочем, Соломку больше волновало, что же происходит в Ленсуазе, потому что байка про учения звучала слишком невероятной.
Вечером Троя как прежде приготовила ужин, хотя в этот раз еда получилась совсем невкусной. Говорят, если готовить с душой — то и получается еда с душой, так что выходило, будто в этот раз готовили вовсе без души.
Троя выглядела блекло, но уже взяла себя в руки и про Каспи не упоминала даже мимоходом. Они поужинали, если тщательное пережевывание пищи в молчании можно назвать ужином, потом Троя убрала со стола и ушла наверх.
Она была в своей комнате, когда пришёл Гнат. В своей привычной куртке нараспашку, белой футболке и джинсах. И сразу в коридоре распространился его запах, сладкий, даже тёрпкий.
— Где твоя подруга? — спросил с порога.
— Наверху. Но не думаю, что она захочет с тобой разговаривать.
— Даже уверен, что не захочет. Я пришёл поговорить с тобой.
— Проходи, — вздохнула Соломка. Вскоре он уйдёт, а аромат останется в доме и не выветрится ещё несколько часов — и всё это время будет напоминать о своём хозяине.
За время, прошедшее с момента, когда Гнат привёз её из бара домой, в голове столько всего кружилось, что просто непонятно было, за что хвататься. Гнат как конфета, которую хочешь получить, даже зная, что это довольно вредно для здоровья, в данном случае — для нервов.
Но чем больше её видишь — тем больше хочешь.
Нужна ли Соломке эта конфета? Тут уж в спор вступали две силы, напора которых Соломка просто не могла выдержать. Разум и чувства. Чувства, которые, черт их дери, оказывается, существовали. И что с ними делать, учитывая все нюансы происходящего, неизвестно.
— Я хочу кое о чем спросить, — Гнату, похоже, все её метания по боку. Соломка думала ещё и о том — а знает ли он, что она к нему неравнодушна? Скорее всего, очень даже знает, опыта в личных делах у него явно больше, хотя периодически он ведёт себя не как взрослый мужчина, которым является, а как подросток, который не хочет взрослеть.