Соловецкие святые и подвижники благочестия:жизнеописания, некоторые поучения, чудесные и знаменательные случаи
Шрифт:
Вскоре Климент попросил у своего старца благословения идти на суровый подвиг пустынножительства. Старец, по испытании его, видя в нем непреклонное желание и зная его терпение, с молитвой отпустил его в уединение. Как олень спешит к источникам водным, так и монах Климент устремился внутрь острова в самые необитаемые места. Там под горой он нашел удобное место, где, выкопав пещеру, начал подвизаться в посте и молитве.
Отец Феофан заботился о своем бывшем сожителе и по возможности посылал ему необходимое. Но скоро местопребывание отшельника было открыто одним из монастырских служителей, который донес о пустыннике архимандриту Иерониму. Архимандрит распорядился привести его в монастырь и возвратить в просфорню. Но Климент не имел покоя, снедаемый
Отец Феофан сначала скорбел, потеряв своего друга Климента, потом сам тайно ушел из монастыря и в самых отдаленных местах острова стал отыскивать своего единомысленного сожителя.
Не найдя его, он близ так называемого Ягодного озера, в десяти верстах от монастыря, устроил себе землянку, в которой сам также стал пустынничать. Ночами он пел Псалтирь и клал поклоны, а днем с молитвой занимался необходимыми трудами: собирал мох и корни для пищи. Его давнее желание подражать древним святым анахоретам теперь было удовлетворено — душа его чувствовала себя в пустыне, как совершенно в сродной себе стихии. Диавол, однако, страшил старца Феофана разными видениями: иногда, казалось ему, являлись дикие звери или прилетали во множестве хищные птицы и поднимали крик; иногда представлялось как бы конное войско врагов, иногда он даже физически страдал он от бесовских побоев. Тогда повергался он перед Богом, прося помощи и заступления, и — Господь спасал его.
И все-таки надежда отыскать где-либо своего духовного друга Климента или найти других отшельников не оставляла старца Феофана. С этой целью он время от времени обходил соседние горы и удолия. Однажды он сподобился отыскать двух пустынников, семь лет обитавших в одной укромной келье. Проведя у них ночь, он узнал чин их моления: встав в полночь, один делал поклоны, а другой, воздев руки, молился о себе и о брате своем; потом первый становился на его место, а второй брат творил поклоны. В другой раз, ходя по острову, он встретился с посланными отыскивать его самого: с ними он возвратился в монастырь.
Вскоре пустыннолюбец Феофан был послан настоятелем в поселок Суму для надзора за Соловецким подворьем. Жизнь среди мира изменила духовное настроение отца Феофана. Три с половиной года он пробыл в Сумах в житейских попечениях и потом был послан в Архангельск для необходимых монастырю закупок. После этого преемник архимандрита Иеронима по настоятельству, архимандрит Герасим, назначил его экономом обители. Здесь, в многолюдной обители через звонаря монастыря он однажды получает приветствие от своего прежнего сподвижника.
«— Разве жив еще Климент?» — с некоторым страхом спросил старец Феофан.
— Жив, — отвечал звонарь и рассказал свою встречу с отважным Климентом» (7, с. 103).
Будучи в Свято-Троицком Анзерском скиту и посетив Голгофскую гору, звонарь на обратном пути, собирая ягоды, потерял дорогу, блуждал два дня по острову, а на третий, увидев дым, исходящий как бы из горы, обрадовался своему спасению. Подой–дя к горе, он нашел малое отверстие, а затем и дверь в келью, в которую вошел с обычной молитвой. Здесь он увидел пустынника, стоящего на молитве, поклонился ему, сел и, по его просьбе, рассказал о себе. Пустынник узнал в звонаре давнего своего знакомца и сказал, что он Климент, бывший сотрудник инока Феофана в просфорне. На вопрос звонаря, как он попал сюда и как жил все это время, отшельник Климент отвечал:
— Выйдя из монастыря, я пошел к морю. На берегу нашел три бревна, сделал плот и на нем пустился в плавание, взывая: «Господи Иисусе Христе, Боже мой! Ты ведаешь мое намерение: желая служить Тебе Единому, бегаю людей. Если Тебе угодно спасти мою душу на этом острове, удержи меня здесь, а если предназначил мне иное место, веди туда. Молю Тебя, Владыко, не лиши меня Твоего Промысла, но да будет во всем Твоя святая воля» (6, с. 120). Молясь так, я начал удаляться от берега, гребя обломком дерева. Подул попутный
«— Скажи, чем ты питаешься, — спросил звонарь, — и не беспокоят ли тебя нечистые духи?
Пустынник указал ему на коренья, называемые вакха, которых было на острове много. Их истирал он в муку и мешал с березовой корой, приготовляя хлеб.
— Вот чем питает меня Владыка мой. Пребывание мое здесь блаженно и небесно благодатью Божией, как и всякого, истинно избравшего безмолвие. Одна нам всем пустынникам напасть — от бесов, злобы которых, впрочем, никто по–настоящему и не знает, кроме нас. Но всесильна Божия благодать, и трудно им прати (идти — Ред.) против рожна. Вначале я много страдал от их коварства: то страх наводили они на меня разными привидениями, то в сон ввергали, особенно в часы молитвы, то пищу предлагали прежде времени, чтобы нарушил пост по— хотением. Случалось и раны терпеть от них на теле, и оставаться едва живым. Но ради терпения и моей веры в Господа, Всесильного Спасителя нашего, теперь прекратились все их козни.
«— Но скажи, — спросил пустынник, — жив ли мой отец Феофан, и что с ним?
— Жив, и теперь в закупщиках, — отвечал звонарь.
Услышав это, Климент ударил себя в грудь, упал на землю и, рыдая, говорил:
— Увы мне грешному! Слышу не то, что хотелось бы. Скажи ему, Господа ради, что он погибает, передай ему скорбь мою. Где его прежняя подвижническая жизнь? Где ревность к добродетели и желание пустынной жизни? Находясь среди мира и его соблазнов, он более и более тонет в житейских заботах» (7, с. 103 — 104).
Рассказ звонаря глубоко потряс отца Феофана — друг его подвизается на безмолвии, а он погружен во множество попечений и не имеет времени подумать о душе. Чувства скорби и покаяния объяли его сердце, и отец Феофан стал искать возможность исправить свою жизнь. Скоро Господь открыл ему и сам путь покаяния.
Новый архимандрит Герасим, ревностно желавший водворить в обители некий новый строгий порядок, делал ему, как эконому, надзиравшему за монастырскими работами, строгие внушения. Отец Феофан, в связи с этим и решился оставить Соловецкий монастырь. Он взял малое суденышко, хлеба и пустился в море с намерением поселиться в Поморье. Сначала дул тихий ветер, но потом поднялась сильная буря. Видя пред собою смерть, Феофан возопил: «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня! Ты ведаешь, что я вдался волнам этим ради Тебя. Молю Твое милосердие, дай мне время на покаяние, ибо вижу, что волны готовы поглотить меня, бездна водная да не сведет в ад душу мою, не готовую предстать на Страшный Суд» (7, с. 104 — 105). Волны так были сильны, что невозможно было ни держать паруса, ни грести веслами. Отец Феофан лежал среди лодки, каждую минуту ожидая смерти. Так его носило по морю десять дней. Наконец он был выброшен на берег, где слезно благодарил Бога за спасение. Местный житель отвел Феофана в хижину в густом лесу. Господь очищает и возводит к высшему совершенству избранных Своих разными путями, сообразно с их духовным состоянием. В от–не Феофане было много добрых порывов, много благочестивых желаний, но не было полного отвержения своей воли и покорности воле Божией; не было абсолютной и непреклонной решимости к подвижничеству. Поэтому Господь вразумляет его скорбями и искушениями, чтобы укрепить его доброе желание.
Вскоре отца Феофана обнаружили в его хижине и привели его в Кемь, где заключили под стражу, чтобы при удобном случае отправить в Соловецкий монастырь. Увидев, что сторож заснул, отец Феофан тихо вышел из места своего заключения и побежал в лес. Дорогой он наткнулся на проходивших людей и просил их указать ему такое пустынное место, где бы никто его не нашел. Сжалясь над ним, эти люди накинули на него ветхое рубище, дали ему пищи и отвезли вверх по реке верст за тридцать и более, где и указали ему шалаш звероловов.