Соловей и кукушка
Шрифт:
«Он не торопится, — думала я, пригибаясь к лошадиной шее. — Ему впервые понравилось играть с женщиной в кошки-мышки. Я могу уже начинать чувствовать себя польщённой? Итак, сейчас у него в игре Доменика, Марселия, Криштиан и я. Очевидно, что я стану последней, кого он уничтожит в этой четвёрке. Но кого он выберет первым? Не Марселию. Думаю, он захочет, чтобы матушка видела смерть своей дочери. Это ведь интереснее, чем просто убить. Но тогда — кто первый? Доменика или Криштиан? Если Доменика, то Марселия, думаю, за ней, а Криштиан — следующий. А если Криштиан…»
Сердце стиснула холодная рука страха, но тут вдруг
Я остановила Дафну, заставила её вернуться и выехать на уступ.
Отсюда открывался прекрасный вид. Море серебрилось, ветер морщил его искрящуюся гладь. Он раздувал мои волосы и гриву кобылки, беспокойно переступающей тонкими ногами…
Мыс Ветров…
Я как-то сразу поняла, что это именно он. То место, куда неизвестный «доброжелатель» изначально направил Криштиана, ошибившись почти на сутки. Почему же той ночью Ролдао не убил меня прямо здесь? Маньяку явно нравились красивые места для убийств. Что ему помешало? Моё бессознательное состояние? Вряд ли…
Я содрогнулась, осознав, что нахожусь на месте, которое могло бы стать для меня последним в этом мире… Потянула за узду, Дафна послушно развернулась и вновь помчалась по дороге в Дэльорию.
Глава 23
Улица погасших фонарей
Когда я, спрыгнув с Дафны, позвонила в электрический звонок знакомого голубого дома с химерами, то готова была ко всему на свете. Ко всему, кроме:
— Дон Лианор на службе и, боюсь, его может не быть до вечера, а то и до утра.
Я невольно залюбовалась бледно-лиловым платьем сеньоры Альбертины, украшенным сиреневым кружевом.
— А где его искать, не знаете?
— Боюсь, что нет.
— Спасибо.
Я вновь вскочила на лошадку. Лианор был нужен мне. Очень нужен.
Проехав вперёд, я свернула, выбирая наиболее парадную и чистую улицу. А затем ещё более нарядную. Выехала на набережную канала, вздыбленного ажурными горбатыми мостиками. Здесь уже не встречалось доходных домов, лишь одни особняки знати, похожие на мрачные замки. Стены из простого, грубо обработанного камня, узкие маленькие окошки наверху… Я поняла, что приехала в самое сердце города. Эти узкие извилистые улицы помнили век двенадцатый, наверное.
Наконец, при очередном повороте канала, показался королевский дворец. Я, конечно, сразу его узнала. Во-первых, по Старой площади с конным памятником посредине, а во-вторых, я столько раз видела фотографии знаменитого Дэльорского замка, перестроенного пару сотен лет назад во дворец. Угрюмый, мрачный, который не украсили даже прорубленные большие окна. А прилепленные белые колонны коринфского ордера смотрелись как-то особенно жалко и убого. Здесь находилось именно то, что мне было нужно: охрана. Причём не только обычная дворцовая стража. У дворца также постоянно дежурил отряд полиции. Я знала об этом, так как перечитала множество книг о проклятье Дэльорского замка, о призраках, бродивших и стенающих здесь по ночам, и в этих книгах упоминались свидетельства не только стражников и слуг, но так же и полицейских.
Я остановилась рядом со статным черноглазым кудрявым молодцем в палевом мундире, который, опершись о чугунную ограду, окружающую дворец, насмешливо взирал на вытянувшуюся вдоль периметра охрану.
— Где капитан де Лианор? — сурово спросила я, приняв самое высокомерное выражение лица, на которое только была способна.
Полицейский покосился на меня, сдвинул фуражку с чёрной кокардой на лоб.
— Капитанов много, — заявил с вежливой наглостью, — всех разве упомнишь?
Возможно, он хотел взятку. Но я совершенно не умела этого делать. Вот как так: взять и просто дать? Или бросить? Бросить как-то невежливо… Ещё оскорбится. А дать… Как с коня протягивать деньги? И потом, а сколько давать-то? В романтичных книгах какой-нибудь именитый лорд, или там сеньор бросает служивому золотую монетку. Но у меня не было золота. А в бумажных деньгах это сколько?
В общем, у меня оставался только один выход. Я гордо вскинула голову:
— Представьтесь, сеньор. Я попрошу дона де Лианора, чтобы он сам разобрался, почему его не помнят. И напомнил.
Я стреляла в небо, но попала. Чернявый скрючился. Бывший комиссар явно был знаком ему.
— А-а, — протянул неохотно, — вы про сеньора Диаманто де Лианора? Ну так он на разборе завалов в нижнем городе.
— Завалов? — удивилась я, не понимая.
— Ну, — парень отвёл глаза, — после артиллерийской канонады, когда принц ударил по мятежникам, нижний город превратился в руины. Уже третий день разбирают. Живых, конечно, почти не находят уже, но…
— Как туда проехать? — спросила я, чувствуя дурноту…
Капитан Лианор в прорезиненном плаще и грубых перчатках обнаружился на третьей по счёту улице разрушенного города. Его мне показали угрюмые работяги в кожаных фартуках и резиновых сапогах. Щеголеватый Диаманто казался совершенно неуместным среди разрушенных лачуг и кирпичных промышленных строений, по которым, словно армия муравьев, ползали рабочие и полицейские. Лицо капитана было покрыто слоем пыли.
Я спрыгнула с Дафны, чувствуя неловкость, и пошла к нему, аккуратно переступая кучи мусора, ещё недавно бывшего чьими-то домами.
— Дон Лианор!
Он обернулся, но лицо его не выразило ни радости, ни досады.
— Донья Ирэна? Что вы тут делаете? — безразлично осведомился следователь по особо важным преступлениям.
— Ищу вас.
— Дон Лианор! — к капитану подскочил низкорослый Пабло. Я с трудом узнала в этом перемазанном мужчине того, чью слежку когда-то рассекретила. — Дон Лианор! Там женщина под завалом. Живая. Стонет. Но, боюсь, если начать разбирать обвалившуюся кровлю, то всё может рухнуть и погрести её окончательно.
— Сейчас подойду. Донья Ирэна, что вы хотели?
Мне показалось, или он смотрит на меня так, будто это я в виновата в окружающем кошмаре? Я невольно сглотнула, в горле отчего-то пересохло.
— Меня пытались убить, — тихо сказала я. — И я знаю, кто такой — лунный маньяк…
Лианор снова устало глянул на меня, и я вдруг заметила, что белки его глаз покраснели от недосыпа, а под веками пролегли тени.
— Я больше не занимаюсь этим делом, — напомнил он. — Это всё?
Мне показалось, что между нами выросла стеклянная стена, и я как та самая бабочка билась в неё, не в силах преодолеть. Сразу вспомнились слова Ролдао про окно. У меня так было с отцом: бесполезно кричать, плакать, взывать к милосердию.