Соловей
Шрифт:
У Сола случился бы припадок, если бы он увидел ее сейчас, тратящую время на разглядывание достопримечательностей вместо того, чтобы выпытывать у мужчины подробности. Но Сол не писал эту историю, а та, которую она хотела написать, не будет основана исключительно на фактах. Тем не менее, его угроза нависала над ней, как мигающий знак выхода. Карьера, которую она хотела построить в журналистике, зависела от этого интервью.
Следуя своему плану, она сосредоточилась на его фонде.
— Как ты выбираешь дела, за которые берется фонд? — беспечно спросила
Палец, который он протянул в сторону стройплощадки нового шикарного курорта, который строил его друг, вернулся к веслу. Некоторое время он смотрел на нее, склонив голову набок. Он думал об этом. Проклятье.
— Расскажи мне о своих шрамах, — сказал он, — а я расскажу о фонде.
Внутри Дарси все оборвалось.
— Боже, опять? Если честно, я надеялась, что мы сможем просто поговорить, как вчера вечером в бассейне. Было так здорово, словно мы два обычных человека, живущих в одном загородном доме.
— Ты заключила сделку, и у меня такое чувство, что ты не расскажешь мне ничего интересного, пока я не вытяну это из тебя.
— Моя жизнь — скука по сравнению с твоей. Почему ты вообще хочешь это знать? — Пот выступил у нее на шее при одной мысли о том, что придется пережить ту ночь снова. Она задрожала, несмотря на теплое прикосновение утреннего солнца к лицу.
— Твоя история, или возвращаемся к осмотру достопримечательностей. — Его губы растянулись в победной ухмылке.
Крепко сжимая весло, чтобы не ударить его им, она взвесила свой комфорт против и возвращения в офис Сола с пустыми руками. Черт побери, еще до приезда она знала, что Мика будет просить ее рассказать самые неприятные вещи, и сейчас не собиралась уклоняться.
— Ну ладно, я расскажу.
— Конечно. Простой ответ на твой вопрос заключается в том, что я берусь за любые дела, которые недостаточно масштабны, чтобы им занимались «Международная амнистия», и которые мои люди могли бы решить.
Он был самым загадочным человеком.
— Все, о чем говорили в прессе, касалось детей. — Она оставила этот момент висеть в воздухе.
— Это всего лишь совпадение. — Его опущенный взгляд говорил об обратном. — Если кто-то ложно обвинен и находится в иностранной тюрьме или в руках боевиков-похитителей, у нас есть надежда что-то изменить — ребенок это или взрослый, — я раскрою дело и доведу его до конца.
— Хорошо.
— Почему ты так говоришь? — Его глаза подозрительно сузились. — Мои решения не имеют ничего общего с собственным опытом.
На вруне и штаны в огне.
— Логистика работы с иностранной полицией и посольствами, должно быть, непомерно сложная. И как ты вообще справляешься с боевиками? Ты же не можешь обменять одного пленника на другого или отдать деньги, одни из которых просят за выкуп. Как тебе это удается? О твоих успехах ходят легенды. — Причина этого становилась до боли ясной. Как только он на что-то решался, то вкладывал все свои силы в задуманное — даже если эти
— Мои проверенные люди, частные детективы, стратеги и адвокаты — лучшие в мире. В некоторых случаях они даже не являются ключевыми. Иногда лучшее оружие против зла — выкопать парочку дьяволов из того мира и переманить их на нашу сторону. Мои люди творят волшебство; я только даю им задание. Все мои победы благодаря им.
Мика перешел от заботы о ком-то и до отдачи всего себя ради возвращения заблудших домой. Мужчина продвинулся еще на дюйм в то место внутри нее, где с тех пор, как закончились ее последние отношения, висела табличка «Посторонним вход воспрещен».
— Ты слишком себя недооцениваешь, — сказала она. — Ничего этого не было бы без твоей самоотдачи и страсти, независимо от того, по какой причине ты это начал. Ты — сердце фонда, и мне не нужно от кого-то тому подтверждение.
— Твоя очередь, — сказал он без малейшего колебания.
Этот парень был крепким орешком. Он так старательно контролировал себя; она не могла ничегошеньки прочитать по его языку тела. Дарси подумала о том, надавить ли на него еще раз, чтобы узнать причину его нежелания принимать похвалу, но его суровое выражение лица заставило ее передумать.
Может, если она поделиться всеми подробностями самой ужасной ночи в своей жизни, он будет более склонен поделиться своей. Попробовать стоило, несмотря на тошноту, охватившую ее при мысли о том, что придется ворошить прошлое и вспомнить о несчастном случае. Однако стоило ей открыть дверь, как перед глазами сразу же возникли всевозможные виды и звуки.
Стояла кромешная ночь, которая казалась была так давно. За окном бабушкиного дома прогремел гром. От этого звука у нее застучали зубы, при воспоминании о нем вызывали боль в них даже сейчас.
Молния ослепляла город, оставив белые шрамы перед ее глазами. Дождь барабанил по жестяной крыше конюшни и старого кирпичного фермерского дома. В ушах стояли крики, когда боль съедала ее заживо.
Дезориентированная и задыхающаяся, она схватилась за весло и сильно наклонилась, чтобы поймать его. Каяк накренился. Холодная вода поглотила ее и наполнила легкие, когда она задохнулась от шока. Дарси не знала, в каком направлении плыть, и ее тело казалось тяжелым и неловким. Сильная рука схватила ее за руку и вытащила на поверхность.
Дарси закашлялась водой, цепляясь за борт каяка Мика, и его теплая рука обхватывала ее плечи, как спасательный круг. Когда-то она, казалось, проводила ночи на пролет, мечтая о таких объятиях, как у него, но тогда она не знала о его существовании, а сейчас и вовсе в нем не нуждалась.
— Отпусти меня.
— С тобой все хорошо? — Он убрал от нее руку, словно она обожгла его.
— Я в порядке. — Резкие нотки в ее голосе не придали весомости ее словам. Оттолкнувшись от его каяка, она поплыла к своему, который находился недалеко от берега, будто даже он не хотел иметь ничего общего с ее безумием.